Маршал Конев
Шрифт:
Просматривая далее документы, к которым прикасались грязные руки Берия, Конев обратил внимание на то, что многие из них почему-то побывали и в руках Мехлиса, во многих случаях солидарного с решениями, которые принимал Берия. Особенно его потрясло распоряжение Сталина, сделанное по настоянию Берия буквально за несколько дней до нападения фашистских войск, о том, что со стороны Германии никаких угроз нет, а начальник Главного политуправления Красной Армии Л. 3. Мехлис разослал в округа своих лекторов, которые обязаны были убеждать войска в том, что никакой войны с Германией не ожидается и что необходимо бороться с провокационными слухами жестокими методами. Просто парадокс...
«Ох, этот Мехлис! — чуть ли не вслух произнёс Иван Степанович. — Всюду он свой нос сует. Всюду встревает туда, где его не просят. Вот уж кто умеет угождать сильным мира сего». Этим своим угодничеством он и приглянулся Генсеку ещё в двадцатые годы. Точно определив слабые стороны характера
В памяти всплыл рассказ полковника Ильи Григорьевича Старинова [9] . Того самого Старинова, кто при отступлении наших войск из Харькова установил, а потом по сигналу из Воронежа в ноябре сорок первого взорвал несколько радиомин и разнёс в щепы особняк, где разместился начальник харьковского гарнизона гитлеровский наместник фон Браун. Полковник жаловался Коневу о явной несправедливости и жестокости Мехлиса по отношению к офицерам. Будучи не в меру подозрительным и по натуре трусливым, Мехлис не щадил никого, кто попадался ему на пути и в чём-либо не мог потрафить его капризам.
9
Старинов Илья Григорьевич — полковник в отставке, ровесник XX века: своё столетие он отметил в августе 2000 года. Службу в Красной Армии начал рядовым пехотинцем в 1919 г. Ещё в годы Гражданской войны он приобрёл профессию сапёра-подрывника. Потом воевал добровольцем в Испании и в финской кампании 1939—1940 гг. В период Великой Отечественной войны стал известным разведчиком-диверсантом. По его инструкциям в годы Великой Отечественной войны партизаны уничтожали мосты, пускали под откос вражеские эшелоны с техникой и живой силой. Он даже изобрёл свою фирменную «противопоездную мину Старинова» (ПМС). Уже в 1941 г. радиоуправляемым зарядом он с огромного расстояния, из-под Воронежа, взорвал в занятом гитлеровцами Харькове особняк, в котором разместился командующий харьковским гарнизоном Георг фон Браун — дядя изобретателя ракет «ФАУ». Потом взрывы гремели всю войну. В мирное время Старинов стал профессором, автором трёх книг, в которых рассказал о тактике партизанской борьбы в тылу противника. Награждён несколькими орденами и медалями.
— Ещё в июле сорок первого, — докладывал Старинов, — мне с трудом удалось спасти от гнева Мехлиса своего подчинённого офицера Уманца. Мехлис собирался его судить за то, что тот якобы струсил и не взорвал мост, хотя на самом деле не было взрывчатки. Потом, когда началась бомбёжка, Мехлис сразу же побледнел, руки у него затряслись, а Уманец в это время с риском для жизни разряжал боеприпасы, которые каждую секунду могли сдетонировать...
Зловещую роль сыграл Мехлис в трагической судьбе солдата Первой мировой, участника Гражданской, советско-финской войн и испанских событий, бывшего командующего войсками Белорусского Особого военного округа, а с 22 июня — командующего Западным фронтом, Героя Советского Союза, генерала армии Д. Г. Павлова. Читая протокол допроса этого мужественного человека, расстрелянного летом 1941 года, Конев сразу увидел «почерк» Берия и Мехлиса. Об этом свидетельствовал протокол. Вопрос следователя: «Вам объявили причину вашего ареста?» Ответ Павлова: «Я был арестован днём 4 июля. Мне было объявлено, что арестован по распоряжению
Вот так: не успели арестованного как следует допросить, не говоря уже о тщательном расследовании, как Мехлис всё и за всех решил, что называется, без суда и следствия. Это же метода Берия. В этом не было никакого сомнения: здесь первоисточником был Берия.
С первых дней ведения боевых действий Мехлис проявлял невероятные усилия, чтобы показать себя знатоком тактики и стратегии. Он нередко игнорировал мнение Генштаба, и особенно Жукова. Командующий вспомнил случай, рассказанный Георгием Константиновичем, когда 29 июля сорок первого года по весьма срочному вопросу, касающемуся обороны Киева, Сталин более десяти минут продержал его в приёмной в ожидании Мехлиса. Поскрёбышев так и сказал: «Садись. Приказано подождать Мех-лиса». А когда Жуков, разложив карты, стал докладывать об обстановке, угрожавшей не только Киеву, но одновременно Москве и Ленинграду, Мехлис то и дело прерывал доклад подобными вопросами: «Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска?» Жуков тогда спокойно, с полным знанием дела ответил:
— Мне неизвестны планы, по которым будут действовать немецкие войска, но, исходя из анализа обстановки, они могут действовать именно так, а не иначе. Наши предположения основаны на анализе состояния и дислокации немецких войск, и прежде всего бронетанковых и механизированных групп, являющихся ведущими в их стратегических операциях.
— Продолжайте докладывать, — сказал И. В. Сталин.
Когда Жуков дошёл до практических выводов и предложил усилить наш Центральный фронт за счёт дивизий, переброшенных с Дальнего Востока, Мехлис не удержался и снова бросил реплику: «А Дальний Восток отдадим японцам?» Жуков не стал даже отвечать на эту бессмысленную реплику и продолжал докладывать соображения Генштаба. Потом он вообще пропускал мимо ушей «подсказки» и «полководческие всплески» Мехлиса.
Очередная встреча начгенштаба Жукова с представителем Ставки Мехлисом произошла в тяжелейшие дни боев за Москву 7 октября сорок первого года в штабе Резервного фронта, которым тогда командовал маршал Будённый. Положение было архитревожное, а в штабе фронта царили неорганизованность, бездеятельность и отсутствие какой-либо связи не только с Генштабом, но и с войсками. Жукова это, естественно, возмутило, и он вслух сказал: «Безобразие!» Присутствующий в комнате Мехлис грубо спросил Жукова: «А вы с какими задачами прибыли к нам?» Георгий Константинович молча вынул из кармана документ и подал его Мехлису. Тот стал читать, и лицо его заметно краснело.
Этим документом было распоряжение Ставки:
«Командующему Резервным фронтом. Командующему Западным фронтом.
Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район действий Резервного фронта командирован генерал армии тов. Жуков в качестве представителя Ставки.
Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронтов и по вопросам управления, обязательны для выполнения.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандования
Начальник Генерального штаба Шапошников.
6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.»
Прочитав до конца, Лев Захарович смущённо, что с ним случалось весьма редко, проговорил: «Так бы и сказали...»
По свидетельству офицера Бедова, начальника охраны Жукова, от которого Конев узнал о происшедшем эпизоде, Жуков за всю войну этот документ показывал лишь один раз. Все, кроме Мехлиса, знали, кто такой Жуков и без проверки документов с глубоким уважением относились к его нелёгкой миссии Первого и единственного заместителя Верховного Главнокомандующего. Сталин не позволял ни одному наркому иметь несколько замов и сам строго придерживался этого неписаного правила. Жаль, что этот принцип потом был нарушен...
Ничего положительного не могли сказать о Мехлисе и нарком Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецов, особенно командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков, который в самом начале войны был по ложному обвинению арестован, испытал все «прелести» бериевских лагерей и только в сентябре сорок первого года был освобождён из-под стражи. Никаких «протоколов» и липовых бумаг он не подписал, не признал за собой никакой вины, так как не совершал никаких преступлений против Родины. Настоящий патриот оказался сильнее и твёрже раскрученной на полные обороты репрессивной машины, созданной Берия, не без участия того же Мехлиса. И вот этот «блюститель порядка» зимой 1941/42 года был Сталиным послан на Волховский фронт, чтобы приглядывать за опальным командующим. У Мерецкова не прошли ещё синяки и ссадины, оставленные следователем тюрьмы, он, естественно, побаивался приставленного к нему в качестве члена Военного совета армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса. В частности, поговаривали, что именно по настоянию Мех-лиса командующим 2-й Ударной армией, погибшей в болотах под Ленинградом, был назначен в те дни генерал Власов, исполнявший тогда обязанности заместителя командующего Волховским фронтом. Там он завёл армию в болото и сдался врагу.