Маршал Конев

Борзунов Семен Михайлович

Перед началом операции Иван Степанович в конце ноября 1944 года вылетел в Москву. После согласования всех вопросов в Генштабе его принял Верховный. Он особенно внимательно рассматривал на карте Домбровско-Силезский индустриальный район, где располагались многочисленные промышленные предприятия, рудники и шахты. Обведя это место на карте, Сталин произнёс лишь одно слово: «Золото!»

Для Конева, которому предстояло овладеть этим густонаселённым районом Польши, означало, что надо принять дополнительные меры, обеспечивающие сохранность этого действительно золотого достояния польского народа. Речь прежде всего шла о древней столице Польши — Кракове, где на огромной площади было сосредоточено множество бесценных памятников архитектуры, которые были фашистами заминированы и подготовлены к взрыву: даже замок Вавель — хранилище национальных реликвий и святынь Польши.

Думая об организации боев за такие крупные города,

как Краков, маршал всегда стремился к минимальным людским и материальным потерям, к сохранению исторических памятников и неповторимых творений рук человеческих. Исходя из этих гуманных принципов, он, например, уже решал очень сложную проблему боев за древний город Львов. Планируя двусторонний обход города двумя танковыми армиями, командующий не ставил перед собой задачу окружить, а затем начать уничтожать врага в черте города. Нет и нет. Он отлично понимал, что бои за сильно укреплённый Львов могли не только привести к тяжёлым разрушениям исторических памятников, но и надолго сковать наши крупные силы, особенно танковые армии, цель которых — прорываться в глубокие тылы врага, наводить на него панику, сбивать его с заранее подготовленных запасных рубежей и обеспечивать общевойсковым армиям закрепление отвоёванной у врага территории.

Так же рассчитывал Конев поступить и в боях за Краков — город, окружённый двумя мощными обводами укреплений. Брать его без применения авиации и тяжёлой артиллерии. Брать не с востока, как ожидают гитлеровцы, а с северо-запада, больше даже с запада... Этот сложнейший обходный манёвр, осуществлённый по плану маршала гвардейцами 3-й танковой армии, был выполнен превосходно: лучше, чем можно было ожидать.

И здесь командующий тоже рисковал, ибо этот сам по себе трудный манёвр был осуществлён в крайне сложной обстановке. Успешно прорвав тактическую зону обороны противника, войска стремительно продвигались на запад. К концу января 1945 года они вышли к Одеру и Силезскому промышленному бассейну. Немцы предпринимали отчаянные попытки удержать богатейший район. Именно в этот напряжённый момент противоборства двух армий Конев решил направить в тыл врага 3-ю танковую армию из района Оппельна, которая, угрожая окружением всей вражеской группировки, должна вынудить её оставить Силезию. Наступление наших войск с востока и северо-востока, а также манёвр и удар танкистов с запада вынудили противника поспешно отступить по оставленному Коневым для этой цели коридору. В результате таких сложных действий Польское государство получило возможность немедленно вверти в действие предприятия и шахты Силезии.

Но легко произнести слова: «Поверните армию с северо-запада на юг», несравнимо тяжелее решиться на отдачу такого приказа и тем более практически осуществить поворот целой танковой армии, которая, действуя по заранее разработанному плану, уже достигла реки Одер и на отдельных участках мотострелки начали её форсировать. В данном случае маршал, будучи от природы человеком решительным, понимал, какую огромную, прямо скажем, государственно-политическую ответственность взваливал на свои плечи, и потому долго колебался, пока не взвесил все «за» и «против». Как истинный полководец, умеющий в критический момент принимать решения не только за себя, то есть за действия вверенных ему войск, но и думать за противника. Он понимал, что если не отдаст приказа о повороте танковой армии генерала Рыбалко на юг, то сохранить Краков от неминуемого разрушения не удастся. Всё это привело полководца к очень ответственному и сложнейшему решению: не окружать врага в Кракове, а предоставить ему свободный коридор для выхода его войск из Силезского бассейна с тем, чтобы потом уничтожить их в чистом поле. Но для того чтобы осуществить это решение, возникшее в ходе операции, надо было, с одной стороны, ещё раз повернуть на ходу те соединения танковой армии, которые готовы были уже перерезать этот коридор, а с другой — активизировать действия войск, непосредственно наступавших на Силезский промышленный район с востока. Просто оставить коридор для выхода гитлеровцев — этого недостаточно. Требовалось заставить их увидеть в этом коридоре единственный путь к спасению своей огромной группировки, находящейся в Кракове и вокруг него. А для этого надо было демонстрировать силу и решимость выбить их из Силезского промышленного района, атакуя и тесня в направлении оставленного коридора.

Командующим 59-й армии генералу И. Коровникову и 60-й генералу П. Курочкину указания были отправлены с офицерами оперативной группы штаба, а командующему 21-й армии генералу Д. Гусеву по дороге к Рыбалко заехал Конев сам. По первоначальному плану 21-я армия, ведя фронтальные бои, в то же время должна была обходить Силезский промышленный район с северо-запада. Теперь Гусеву надо как можно стремительнее атаковать противника с фронта, непрерывно тесня его.

Перед тем как пуститься

в путь, Конев по радиостанции связался с Рыбалко и без конкретной расшифровки цели своего замысла сообщил лишь главное. Рыбалко, как и догадывался Иван Степанович, с удивлением ответил:

— Товарищ маршал, чтобы выполнить ваш приказ, мне надо вновь поворачивать армию, нацеленную на Бреслау (Вроцлав).

— Ничего, Павел Семёнович, вам не привыкать. Ваша армия только что совершила блестящий поворот. Давайте сделаем ещё один доворот. Кстати, у вас целый корпус ещё не развернут, идёт во втором эшелоне. Давайте его сразу и выведем на Ратиборское направление, а два корпуса застопорим, тем более, что связь по радио у вас со всеми корпусами, насколько я понимаю, отличная.

— Да, это, пожалуй, возможно.

— Связь у вас хорошая, я не ошибаюсь? Со всеми есть связь?

— Да, связь есть со всеми. Радио работает безотказно.

— Так передайте тогда сейчас же приказ этим двум корпусам «Стоп», а тому корпусу — «Вперёд, на Ратибор!».

Рыбалко, не теряя времени, пошёл отдавать по радио этот приказ. Конев же направился в штаб 21-й общевойсковой армии к генералу Гусеву.

Вот так, словно талантливый шахматист, который на память знает расстановку фигур на игровой доске намного ходов вперёд, действовал и маршал Конев в процессе любой боевой операции, каждый раз избегая шаблона. В этом подчинённые видели его силу и превосходство. «Конева не обманешь»,— часто говорили они. «Его не проведёшь». «Он всё видит и знает...»

Так был спасён Краков и Силезский бассейн от гибели.

Вот что писал один из видных немецких военных деятелей Курт Типпельскирх о 12 января 1945 года:

«Удар был столь сильным, что опрокинул не только дивизии первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы, подтянутые по категорическому приказу Гитлера совсем близко к фронту. Последние понесли потери уже от артиллерийской подготовки русских, а в дальнейшем в результате общего отступления их вообще не удалось использовать согласно плану. Глубокие вклинения в немецкий фронт были столь многочисленны, что ликвидировать их или хотя бы ограничить оказалось невозможным. Фронт 4-й танковой армии был разорван на части, и уже не оставалось никакой возможности сдержать наступление русских войск. Последние немедленно ввели в пробитые бреши свои танковые соединения, которые главными силами начали продвигаться к реке Нида, предприняв в то же время северным крылом охватывающий манёвр на Кельце...»

Освобождение таких городов, как Кельце, Родомско, Ченстохова, Катовицы, Краков, и других польских сильно укреплённых железнодорожных узлов войсками 1-го Украинского фронта составляло первый этап январского наступления сорок пятого года, развернувшегося от Балтики до южных отрогов Карпат. Главный удар наносился войсками 1-го Белорусского фронта на Варшавско-Берлинском направлении. В целом же задачу разгрома фашистских оккупантов в Польше Ставка Верховного Главнокомандования возлагала на 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты при содействии 2-го Белорусского фронта с севера и 4-го Украинского с юга.

По первоначальному плану эту крупнейшую наступательную операцию Ставка планировала начать 20 января, но в связи с провалом Арденской операции [10] союзников на западе в декабре сорок четвёртого года по просьбе английского премьер-министра У. Черчилля Сталин решил ускорить действия советских войск.

Ночью 12 января маршал Конев прибыл на НП Сандомирского плацдарма. Помимо естественного желания видеть своими глазами начало наступления он, как это часто бывало в таких случаях, хотел лично руководить боем. Естественно, следуя примеру маршала, все другие командармы, командиры корпусов и дивизий перенесли свои ПНП ближе к переднему краю.

10

...в связи с провалом Арденской операции союзников. — Арденнская наступательная операция (с 16 декабря 1944 — по 25 января 1945 г.) была проведена немецкими войсками с целью разгрома англо-американских сил в Бельгии, которые находились там после высадки их дивизий на французское побережье в мае-июне 1944 г. Операция была организована небольшими силами, но явилась неожиданной для наших союзников, которая поставила их в тяжёлое положение". Чтобы спастись от полного разгрома, английский премьер Черчилль обратился к Сталину за помощью. Учитывая катастрофическое положение союзников на Западном фронте, советское Верховное Главнокомандование по их просьбе решило начать Висло-Одерскую стратегическую операцию на 8 дней ранее запланированного срока, а именно 12—15 января 1945 г. Успешное развитие этой масштабной операции помогло войскам союзников спастись от разгрома и даже восстановить прежнее положение.