Маршал Малиновский
Шрифт:
ЯССКО-КИШИНЕВСКИЕ КАННЫ
Они не виделись около трех лет, хотя изредка перезванивались и обменивались поздравительными телеграммами. А последние одиннадцать месяцев, после того как Матвей Васильевич Захаров стал начальником штаба Степного фронта, Малиновский постоянно чувствовал его локоть. С тех пор их фронты на Украине шли рядом и тесно взаимодействовали. Суровые будни закалили характеры: одного — в роли командующего, другого — в роли начальника штаба.
...Готовясь к встрече нового командующего, Матвей Васильевич немножко волновался: «Каким он стал теперь? 25
Что сделала с ним жестокая,
война?»
И все же встреча больше радовала Захарова, чем тревожила. Радовала близостью к Малиновскому по совместной службе в Одесском военном округе, душевными чертами ого характера.
— Каков он на самом деле? — думал генерал-полковник.
...Малиновский летел из Сталино (Катаржино) вдоль линии обоих фронтов. С присущим ему прищуром глаз внимательно сличал карту с местностью. Оставленные им войска 3-го Украинского фронта стояли на Днестре, захватив Кицканский плацдарм южнее Тирасполя.
Штаб 2-го Украинского фронта разместился в селе Ба-лапы (ныне Малиновское Рышканского района Молдавской ССР). Оно раскинулось на покрытой садами и изрезанной зелеными балками возвышенности. По другую сторону широкой долины виднелись очертания гор. Над селом возвышалась церквушка, па колокольне которой был оборудован наблюдательный пункт. Оттуда 22 мая 1944 года было доложено о прибытии нового командующего. Маршал Конев был занят на переговорах по ВЧ со Сталиным. Встречал Захаров, они по-братски обнялись, как и тогда, в Одессе, в марте сорок первого. Внешне Малиновский почти не изменился: среднего роста, плотный, низко посаженная голова па прямых плечах, округлое, чуть скуластое лицо, прямой зачес жестких волос, густые черные брови с изломиной у поседевших висков. В его глазах uo-прежнему светилось что-то притягательное, несмотря па кажущуюся угрюмость.
Время торопило. Через два дня маршал Конев сдал фропт генералу армии Малиновскому. В этот период менялись п другие командующие фронтами. Это было вызвано тем, что Ставка решила срочно освободить маршала Г. К. Жукова от командования 1-м Украинским и использовать его на главном стратегическом направлении. Генерал армии Толбухин, бывший командующий войсками
4-го Украинского фропта, который, выполнив свою роль по разгрому врага в Крыму, перестал существовать, сменил Малиновского, последний — Копева, а тот — Жукова. Замена командующих шла эстафетным порядком с юга на север. Для нее потребовалось всего лишь десять дней.
Вскоре после вступления в должности Малиновского и Толбухина ознакомили с замыслом Верховного Главпо-командования. Им предлагалось ударами двух фронтов с севера и востока по сходящимся направлениям окружить и уничтожить мощную группировку противника восточнее Прута, чем принудить королевскую Румынию выйти из войны на стороне фашистской Германии и открыть путь к освобождению балканских народов. Для участия в операции привлекались Черноморский флот и Дунайская военная флотилия. Готовилась к боям и 1-я румынская добровольческая дивизия имени Т. Владимиреску.
На переднем крае было относительно спокойно. Лишь ясские высоты противник непрерывно атаковал, стремясь сбросить с них войска 52-й армии генерал-лейтенанта К. А. Коротеева. Опаспоо положение создалось утром 4 июня, когда враг бросил в наступление много танков. После их отражения фронт облетела весть о подвиге красноармейца Гомана Семеновича Смищука: самолеты разбросали листовки, потом пришла фронтовая газета с его портретом. Ее читали в траншеях, переспрашивали друг друга: «Шесть?» И узнав, что это правда, восклицали с удивлением: «Вот это да, вот это настоящий
Когда у героя спросили, как удалось побороть шесть смертей, он ответил: «Граната и бутылка с зажигательной жидкостью — очень надежное средство. Действуй ими, как учат командиры, и все будет в порядке».
Услышав об этом подвиге, Родион Яковлевич ускорил выезд на горячий участок фронта, чтобы своими глазами увидеть, что там происходит. Но Смищук в это время находился в 25-дневном отпуске в родпом селе, где и услышал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания Героя Советского Союза.
— Узнаешь места? — спросил Захаров, подъезжая к Бельцам.
— Такое не забывается,— задумчиво ответил Малиновский и еще больше погрузился в былое. Перед его глазами одна за другой проплывали картины сорок первого года...
Как только они въехали в полосу обороны 52-й армии, Захаров показал на высоты, с которых гитлеровцы пытались сбросить части Коротеева в долину Прута. Рассказывая, он как бы досадовал на происходящее. Малиновский это заметил и сказал:
— Им, как и пам, хочется иметь господствующие позиции. Владея высотой, всегда чувствуешь себя увереннее.
— Товарищ командующий фронтом! — обратился Ко-ротеев.— По армии систематически наносятся чувствительные удары. Войска сильпо растянуты. Держаться трудно. Прошу подбросить одну-две дивизии.
— Показывайте, Константин Аполлонович, работу Смищука,— распорядился Родион Яковлевич вместо сочувствия. Генералы спустились в траншею и гуськом подошли максимально близко к полю боя, который уже стал легендой. Они не отличались от других. Для поездок на передовую Р. Я. Малиновский обычно одевал походный комбинезон. Своей угловатой фигурой и неторопливой походкой он был похож па простого русского мужика.
Возвращались, обмениваясь впечатлениями и информацией о положении армии.
— В сорок первом нам с вами было не легче в этих местах. Кажется, мы воевали рядом,— сказал Малиновский, как бы пе замечая вновь поставленного Коротеевым вопроса об усилении.
— Помню, товарищ командующий фронтом.
— Дело может дойти до того, что мы окажемся в очень невыгодных оперативных и особенно тактических условиях,— вмешался Захаров.
— Этого не должно случиться. Наберитесь терпения, товарищ Коротеев, а мы подумаем, как помочь,— закончил Малиновский, дав песколько практических советов.