Маршал Победы. Освободительный поход «попаданца»

Ланцов Михаил Алексеевич

– Что они везут через него?

– Основной груз – высококачественный авиационный бензин, который идет для обеспечения сил ПВО вдоль Ла-Манша.

– Тогда я вас не понимаю, – пожал плечами Сталин. – Раз противник отказался от нападения и ушел в глухую оборону, потребность в реактивном бомбардировщике должна быть особенно высока.

– Товарищ президент, – подал голос Тухачевский, – вы позволите?

– Конечно.

– Если я все верно понял, то в Великобритании уже сейчас начался острый топливный голод, вызванный морской блокадой. Сейчас – да. Истребительное прикрытие побережья у них сильно и без реактивных бомбардировщиков нам не прорваться. Однако, насколько я знаю, топлива, доставляемого по воздуху,

едва хватает на дежурные вылеты. И если активизировать действие наших авиачастей, то, даже не вступая в бои, а только лишь провоцируя и заставляя подниматься в воздух, мы сможем довольно быстро выжечь им все их невеликие запасы, оставив фактически без авиации. Ведь какой толк от истребителя, когда он не может взлететь? Ведь так? – Тухачевский взглянул на Берию.

– Совершенно верно. Таким образом, у нас появляется запас по времени на более тщательную проработку двигателей машин. Особенно в свете того, что мы перепугали и Лондон, и Вашингтон. В США, например, сейчас пытаются любой ценой родить реактивный истребитель. Получается у них плохо, но они стараются, переводя массу ресурсов и сил.

– Какие сроки, по вашему мнению, у нас есть? – спросил Михаил Николаевич.

– Года полтора-два, может быть, больше, – пожал плечами Берия. – Фронтовые испытания показали, что как основной истребитель «И-400» нельзя использовать в силу низкой приемистости двигателей и ограниченной маневренности. Только как перехватчик. Так что при благоприятном исходе – до пяти и более лет.

– А по реактивному бомбардировщику?

– Аналогично. Лет пять у нас в запасе есть. Раньше мы вряд ли успеем построить хоть сколь-либо приемлемый флот и начать вторжение в Северную Америку. А больше у нас нигде целей, удары по которым нужно наносить, проходя сквозь плотную истребительную завесу, не предполагается.

– Спасибо, – кивнул Тухачевский. – Исходя из сложившихся обстоятельств, я предлагаю не дорабатывать двигатель, а сместить акценты на более перспективные направления. Прежде всего – двухконтурный турбореактивный двигатель, над которым в инициативном порядке продолжает работать товарищ Люлька. Причины такого шага упираются в ряд факторов. Во-первых, это… – Михаил Николаевич несколько минут очень доходчиво и обстоятельно рассказывал о том, насколько лучше будет переводить авиацию Конфедерации на подобные перспективные силовые установки. – Безусловно, конструктивно они значительно сложнее, но я уверен, что мы справимся с этими сложностями.

– Хм… – почесав подбородок, пробормотал Шпеер. – А что же нам тогда делать с реактивным перехватчиком и бомбардировщиком? Мы ведь их в ближайшее время собирались запускать в серию?

– Как что? Использовать. Особенно бомбардировщик, из которого можно сделать превосходный самолет-разведчик и специальный курьерский самолет для срочной доставки каких-то ценных грузов и пассажиров. Они будут стоять у нас на вооружении. Активно летать. Демонстрироваться под восторженные возгласы пропаганды. Готовить пилотов реактивной авиации. И уводить противника на тупиковый путь. Так что, когда через пять лет мы сможем получить новый двухконтурный двигатель и фронтовой истребитель, под него мы увеличим научно-технический разрыв между нашими школами. Грубо говоря, уйдем в отрыв. Тем более что многочисленные опыты по продувке различных моделей самолетов в сверхзвуковой трубе уже сейчас дают нам довольно интересные результаты.

– Интересное предложение, – чуть подумав, произнес Сталин. – Что скажете, товарищ Шпеер?

– Я хотел бы ознакомиться с положением дел у Люльки и его людей, прежде чем делать выводы.

– Хорошо. Недели вам хватит?

– Вполне.

– Тогда через неделю жду от вас докладной записки по этому вопросу.

Глава 10

5

мая 1943 года. Нью-Йорк. Один из шикарных особняков на Манхэттене

– Я бы начал нашу встречу с пессимизма, господа, но все не так плохо, как нам недавно казалось, – начал встречу глава банкирского дома Морган.

– Что же случилось? – ехидно усмехнулся генерал. – Москва провалилась под землю?

– Это стало бы не поводом для оптимизма, а настоящим праздником, – улыбнулся хозяин кабинета. – Все не настолько радужно.

– Так не томите нас, мы все сгораем от нетерпения, – с ухмылкой заметил худощавый мужчина в пенсне.

– Конфедерация практически полностью прекратила военно-воздушные операции над территорией Великобритании, лишь время от времени запускает разведчиков да выдвигает группы истребителей к переднему краю. Мы поднимаем дежурные эскадрильи, но до боя не доходит – просто опасное маневрирование на пределах видимости. Это намного лучше того, что мы ожидали. Хотя, безусловно, расход авиационного бензина значительный.

– Может, они просто стараются поскорее выжечь все запасы авиатоплива?

– Убежден, что они стремятся именно к этому, но мы их обошли в этом вопросе, – усмехнулся Морган. – Вы ведь знаете, что вот уже месяц как функционирует транспортное сообщение между нашей базой в Гренландии и Северной Шотландией, куда на переоборудованных подводных лодках доставляется топливо и прочее полезное имущество. Разгрузка, само собой, ночью. А сейчас мы готовим подземный вход в оборудованный грот, где сможем разгружаться и днем. Благодаря этому решению мы уже сейчас смогли начать накапливать авиатопливо на случай интенсивных налетов и заполнять практически пустые баки Королевского флота.

– Конфедераты уже знают об этой линии снабжения?

– Насколько мне известно, нет. Им сейчас несколько не до нее. Ставка, сделанная мистером Черчиллем на национально-освободительную борьбу, полностью себя оправдала. Польша и Турция превзошли сами себя, полностью дестабилизировав всю Восточную Европу и Ближневосточный регион.

– Не боитесь, что терпение Москвы лопнет и она перейдет к куда более жестким мерам подавления вплоть до геноцида?

– Это очень маловероятно, – пожал плечами Морган. – Конфедерация построена на добровольном и многонациональном принципе, поэтому любая излишняя жесткость с такими борцами может только усугубить общую ситуацию. Поэтому они сейчас все это сводят к обычной уголовщине и проблемам с психикой, дескать, повстанцы либо головой тронулись, либо бандиты. И никакого официального политического преследования. Говори что хочешь о ком хочешь. Но тебя будут проверять куда тщательнее, чем других. А найти, сами знаете, можно немало у многих.

– Может, тогда спровоцировать геноцид, раз это такое хорошее оружие против них самих?

– И как вы собираетесь это делать?

– Да тем же самым образом, что и раньше, – подогревать массы на борьбу с захватчиком. Например, на религиозной почве.

– Кто не верит, тот московит? – усмехнулся худощавый, лысый мужчина в очках. – Причем за верующих держать только удобные нам конфессии и течения в них. Например, католиков. Может, даже провозгласить что-нибудь в духе испанской реконкисты.

– А почему московит? – удивился Морган.

– Столица у них где? Правильно. В Москве. Вот и вспомним, как их раньше называли. Особенно учитывая тот факт, что в Европе центром возмущения является Польша, которая и в прежние времена выливала на Россию невероятное количество помоев.

– Но ведь в Конфедерации это не только Россия.

– И что с того? Эту деталь упоминать совершенно ни к чему. Тем более подход таков, что главное поставить их в позицию оправдывающихся. Заодно и вызовем раздражение у немцев, французов и чехов.