Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала
Шрифт:
Мы видим, что бандитизм в условиях новой экономической политики является анахронизмом.
Но вместе с тем с фактами его отдельных проявлений мы должны считаться и, оценив природу его, должны найти и приемы его искоренения <…>
Тухачевский М. Н. Искоренение бандитизма // Революция и война. 1922. Сб. 16. С. 41–47. Цит. по: Самошкин В. В. Антоновское восстание. М.: Русский путь, 2005. С. 224–232.
Ликвидация внешних и внутренних фронтов обратила все внимание и все усилия Советского Правительства на ликвидацию бандитизма.
У лиц мало знакомых с историей вопроса могло бы составиться представление, что бандитизм является каким то специфическим, единственно нам присущим, социальным явлением.
У многих может возникнуть вполне естественный вопрос, почему в период напряженной борьбы на всех фронтах, когда обстановка, казалось бы, была для бандитизма более благоприятной, когда силы правительства и народа были отвлечены решением других более неотложных задач, бандитизм не проявлял себя столь значительно и резко и не заставлял столь сильно ощущать своего пагубного воздействия на внутреннюю жизнь страны.
Ответить на этот вопрос не трудно. Бандитизм несомненно существовал в полной мере и в период гражданской войны. Действуя по законам приспособляемости, но преследуя в каждом отдельном случае свои собственные цели, то старался идти вместе с Революцией, как это можно видеть на примере Махно, то временно прекращал свою разрушительную работу, либо переносил ее в тыл враждебных нам сил и поэтому не мог быть подвергнут точному учету.
С другой стороны, правительство и местная власть, всецело отвлекаемые борьбой на фронтах и теми задачами, которые предъявляла к ним эта борьба, не могли сосредоточить всех своих сил и внимания на этом вопросе. Бандитизм приходилось до поры до времени терпеть как необходимое и неизбежное зло, уделяя против него строго минимальное и часто далеко недостаточное количество свободных сил.
Будущий историк нашей эпохи не найдет ничего неожиданного и особенного с точки зрения истории в картине нашего бандитизма.
История всех революций характеризуется попутным значительным развитием бандитизма.
Если мы припомним историю Великой Французской Революции, то увидим, что там развитие бандитизма, рассматривая вопрос относительно, достигало несравненно больших размеров, чем у нас. Равным образом формы проявления бандитизма там были несравненно более резкие и бурные.
Припомним только, что было время, когда весь юг Франции был охвачен такой волной бандитизма, что власть правительства ограничивалась лишь стенами городов и укрепленных пунктов.
Слово бандитизм, бандит – не русское, но великолепно передает сущность этого явления; оно является испорченным французским словом banny, что означает изгнанник (по древнерусскому изгой), т. е. человек, в силу тех или иных причин отколовшийся от известного социального слоя.
С точки зрения социальной динамики всякая революция характеризуется более или менее значительным сдвигом всех социальных слоев, перемещениями
В процессе этого периода – ломки старых форм и отношений и установления новых, естественно образование значительного количества таких осколков и обломков, которые, оторвавшись от своей привычной среды, не могут или не желают найти себе место в новых образованиях общества и органически слиться с ними.
Этот беспокойный и частично бездомный элемент и является первыми основными кадрами бандитских образований и вожаками их.
Местные паразитические элементы охотно пополняют ряды этих шаек, увеличивая их численность, а иногда, пользуясь особо благоприятным для них обстоятельствами, в виде, например, слабости и несовершенства местного аппарата власти, отвлечения его внимания какими-нибудь неотложными задачами, сочувственного отношения среды и проч., сами образуют местные небольшие банды.
Такова общая картина возникновения и существования бандитизма, как специфической социальной болезни.
Проявляясь в мало ощутимых и ограниченных размерах, такой бандитизм может однако существовать очень долго и единственный целесообразный способ борьбы с ним – это укрепление и исправное действие правительственного аппарата не только в центре, но и на периферии; все остальные способы борьбы с этим перманентным или профессиональным бандитизмом, как мы позволим себе охарактеризовать его, будут лишь временными паллиативами.
Испания и Мексика – страны со слабо развитым аппаратом государственной власти на периферии, являются классической родиной этого рода бандитизма, который в них никогда не прекращается.
Но, как мы уже вскользь упомянули выше, в силу особых причин и в известные исторические моменты, бандитизм временами может принять и более значительные размеры, увеличив свои кадры элементами либо отколовшимися от различных социальных слоев, либо даже чисто случайно к нему примкнувшими, либо изпользовывающими его в своих личных, узко классовых целях и интересах.
В подобных случаях, сохраняя присущую ему внутреннюю физиономию, бандитизм принимает крайне разнообразные внешние формы и лозунги, в зависимости от преобладания в нем тех или иных социальных элементов, преследующих те или иные цели и в зависимости от условий места и среды.
Бандитизм этого рода представляет уже весьма сложное социальное явление и подробный анализ причин его возникновения и целей, им преследуемых, помогает установить и правильные методы борьбы с ним.
Для своего развития и процветания он нуждается в одном непременном условии: наличии сочувствующей и благоприятствующей ему среды.
Из этого первого условия вытекают и дальнейшие особенности, делающие его весьма живучим.
К числу таковых относится: отличное и детальное знание района своих действий; отлично поставленная разведка и связь; обильные и под рукой находящиеся источники укомплектования и снабжения всякого рода, дающие возможность обойтись без всякого почти обоза и базы в общепринятом значении этого слова.
Все указанные выше свойства и особенности, делая банды весьма легкими и подвижными, создают впечатление неуловимости их.