Маршал веры. Книга первая
Шрифт:
Дети Генриха, разумеется, сбежали на континент. Началась длинная череда гражданской войны, которая стараниями Филиппа и его ближайшего окружения постоянно поддерживалась в тлеющем состоянии.
После смерти старшего сына Генриха 11 июня 1183 года в замке Мартэль, проклятого своим отцом-королем, душой непокорных стал Ришар Кёрдельон, чья непостоянная и мятущаяся натура была очень ярко обозначена его прозвищем «Уи-но», что значит: «Да-нет». Ришар был дружен с Филиппом Французским, был обручен с его младшей сестрой Адель, но относился к Филиппу немного снисходительно и часто даже высокомерно.
Старый король
Смекнув, что и этот «позор» можно в конце-концов попытаться обратить на пользу короне Франции Филипп решил еще сильнее привлечь на свою сторону Ришара, показав письмо его отца Генриха, в котором тот просил, чтобы невеста Адель де Франс вышла замуж не Ришара, а за Жана Сантерра!
– Да пусть подавится.. – каким-то могильным голосом произнес Ришар. Его лицо сделалось багровым, белки глаз налились кровью и стало дергаться веко. – Ненавижу его и его младшего ублюдка – моего братика Жана.
– Да успокойся ты, кузен, – Филипп немного решил раззадорить его. – Я не позволю нарушить условия брачного договора, который, к тому же, утвержден буллой папы Римского!
– Да ты, ей Богу, издеваешься, что-ли, надо мной? – Ришар начинал закипать. Филипп знал, что именно в такие минуты тот и способен на невероятные и зачастую неадекватные поступки.
– И тем не менее. Нам такой позор не надобен. Такое придется смывать лишь войной и кровью -Но он решил продолжить, рассчитывая на то, что Ришар клюнет, а не заартачится.
– Давай! Я согласен»! Объявляй ему войну.. – Ришар внезапно втал на оба колена перед Филиппом и произнес: – Я вручу тебе Нормандию. Только убей старого развратника..
Используя слухи и играя на постоянных противоречиях в семье Плантажене, Филипп умудрился вовлечь в интриги против своего отца даже Жана, которого к тому времени прочно стали называть Безземельным, по-французски – Сантерр. В 1186 году скончался ещё один сын Генриха II – Годфруа де Бретань. Но его жена хотя бы, слава Богу, успела родить сына и будущего наследника. Правда, имя ему дали весьма и весьма неожиданное – Артур. Священники тихонько ворчали, в лесных и болотистых землях Бретани последние из прячущихся друидов в открую пророчили носителю этого имени жуткую и мучительную смерть..
Время же, казалось, решило играть на стороне старого короля. Сыновья-повстанцы теряли одного за другим своих лидеров. Филипп торжествовал в душе! Семя проклятого Плантажене истребляло само себя!
Но Генрих II был и оставался крайне удачливым стратегом и королем. Он в нескольких сражениях разбил врагов, насмерть поразив графа де Булонь, перепугав нормандских и английских сеньоров.
Далее в войну вмешалась, правда потихонечку и совершенно незаметно, политика. Согласно тайному договору, заключенному устно в то время между королями Англии и Франции,
Но фортуна дама капризная и короля, мало-помалу, начинали оставлять все его подданные, лишая маневра и поддержки. Верными королю оставались только Гильом де Марешаль, как образец верности оммажу и несколько знатных сеньоров, старых друзей короля.
ГЛАВА V
Смерть старого льва
Одна из таких встреч состоялась в Коломье, в долине, поблизости от замка Азе-ле-Ридо. Король Генрих II Английский выглядел сильно постаревшим и уставшим, он поседел, цвет его лица приобрел какой-то странный землистый оттенок. Филипп, даже ужаснулся на мгновение тому состоянию, до которого он своими хитростями и интригами довёл своего могучего врага. Из уважения к возрасту Генриха Филипп снял с себя мантию и, сложив ее, предложил присесть королю Англии:
– Мессир Генрих! Из уважения к Вашим годам прошу присесть рядом со мной на эту мантию, ибо королям не приличествует сидеть ни на чем, кроме коня, трона или королевской мантии.
Генрих натужно улыбнулся и произнес уставшим и немного охрипшим голосом:
– Благодарю Вас, сир. Я ещё достаточно силён, чтобы говорить с противником, уверенно стоя на своих ногах!
– Присядьте, сир Генрих. Война, начатая в этом году, не совсем удачна для вас. Не прошло и месяца с того, как Вы потеряли Тур, три дня назад пал Ман. Этот городишко, – Филипп специально употребил это слово, чтобы ещё больнее ранить своего собеседника,– если не ошибаюсь, особенно дорог Вашему сердцу? Возле него покоятся останки Вашего покойного батюшки графа Годфруа Красивого?
Генрих утвердительно кивнул, болезненно скривив лицо.
– Считаю необходимым, учитывая Ваше теперешнее состояние, объявить небольшое перемирие и начать обмен пленниками и списками изменников. – Вдруг предложил Филипп. – Исходя из положения дел, которые складываются не самым лучшим образом для Вас, король Генрих, я предлагаю мирный договор.
Генрих удивился, но промолчал.
«Странно, что это вдруг Филиппа потянуло на милосердие и миротворчество? Пленных я у него толком и не взял. Скорее всего, ему деньги нужны для продолжения войны, тем более, что он взял в плен Обри де Вер, Гильома де Орм, Уорика и еще нескольких знатных сеньоров, выкуп за которых потянет на кругленькую сумму..»– подумал Генрих, удивляясь предложению от короля Филиппа.
– Хорошо. Что мы будем делать, если я соглашусь на мир? – натужно выдавил из себя Генрих Английский, всё же присаживаясь рядом с Филиппом на его мантию.
– Уладим некоторое мелочи и исполним слово, данное в прошлом году нашему дражайшему папе Римскому.
– Это о чем же вы изволите? – Генрих смощил лоб, пытаясь, по-видимому, вспомнить очередное из своих «обещаний».
– Вы совсем позабыли, сир? Решение о крестовом походе, принятое нами после крестного целования возле Жизорского вяза. Вернее сказать – теперь уже Жизорского пня! Ведь я самолично срубил это трухлявое напоминание ошибок. – улыбнулся Филипп.