Маршалы и генсеки
Шрифт:
Исторических параллелей хоть отбавляй.
Лаврову дали пять лет. Понес наказание начальник погранзаставы «Пицунда». Начальника оперативного сектора — председателя ГПУ Абхазии уволили из органов.
Но своего срока несчастный пограничник не отсидел. В 1937 году Лаврова, отбывавшего наказание в лагере, доставили во внутреннюю тюрьму НКВД в Тбилиси, где, допросив с пристрастием, «полностью изобличили» как врага народа и террориста. Его приговорили к расстрелу. Такую же меру наказания получил и бывший председатель ГПУ Абхазии, уволенный за допущенный инцидент с катером в 1933 году.
Что, открылись какие-то неизвестные прежде обстоятельства?
Сокрывший деятельность «контрреволюционной террористической группы» Ягода был расстрелян. А раскрывший эту группу Берия получил назначение в Москву. Сначала первым заместителем Ежова, а полгода спустя заменил и его.
Как бы ни было на самом деле, но оба инцидента — на мосту и особенно с катером — Берия мастерски разыграл в свою пользу, сумел извлечь из них большой политический капитал. Точь-в-точь как Сталин в ситуации с убийством Кирова. Оба были непревзойденными талантами в области интриг, закулисных сделок, что, видимо, и позволило им сойтись столь близко.
Уже упоминавшийся в этой публикации Н. Кванталиани считает, что личное знакомство Сталина с Берией состоялось в конце 20-х годов, когда Сталин приехал в Цхалтубо отдыхать. Берия — в ту пору председатель ГПУ Грузии — представился ему под предлогом проверки охраны, постарался заинтриговать его собой и втереться в доверие. Н. Кванталиани приводит такой пример, свидетельствующий о том, что Сталин еще в 1928 году был наслышан о бериевских способностях. В 1929 году, узнав о том, как Берия подсидел его шурина — С. Ф. Реденса, Сталин рассмеялся и похвалил Лаврентия Павловича: «Ну и молодец, ловко его обработал». После чего чекиста Реденса, скомпрометировавшего себя на пьянке в Грузии,' перевели в Московскую область, а затем в Белоруссию.
Исследователи делят попытки Берии приблизиться к Сталину на несколько этапов. Складывается впечатление, что у него существовал на сей счет некий дальновидный комплексный план, осуществление которого началось в 1923 году, когда он перебрался *из Баку в Тбилиси, сперва на должность начальника секретно-оперативного отдела ЧК, а затем заместителя председателя и председателя ГПУ Грузии. Б. Попов и В. Оппоков, например, пишут, что, приехав в Тбилиси, Берия начал осуществлять намеченный план с дальних подступов, проявляя трогательную заботу о матери Иосифа Виссарионовича.
Сперва это были просто знаки повышенного внимания, позже — учреждение привилегий и почти что царских почестей. Мать Сталина определили на жительство в апартаменты на проспекте Руставели, где помещался Совнарком. Каждый ее выход в город превращался в шумное триумфальное шествие. Одновременно с этим Берия сконцентрировал свои недюжинные энергию и изворотливость на организации дома-музея И. В. Сталина в Гори, всячески пропагандируя это «общенациональное дело» и раздувая костер славословия так, чтобы искры от него заметили в Москве.
Эти и другие данные приводятся для того, чтобы разоблачить палача и душегуба, показать, какой мерзкой и отвратительной тварью он был. Но, увы, названные аргументы сегодня не срабатывают. Поступки, призванные зажечь у читателей благородный гнев, ожидаемого эффекта не производят. Читатель ныне иной, нежели в пятидесятые годы, когда пресловутое письмо с перечнем злодеяний Берии воспринималось как истина в последней инстанции.
словечко при удобном случае? О музеях и говорить не приходится, где их только не открывали.
В плане лести, подобострастия мы нисколько не изменились и за годы горбачевской перестройки. Уж на что Михаил Сергеевич демократ, реформатор, гуманист, а ведь не снял охрану, не приказал снести запрещающий шлагбаум с дороги, ведущей к дому матери. Ставропольские власти окружили ее небывалым почетом и вниманием. Стало быть, тоже рассчитывали, что их старание будет замечено в Кремле? А если оно продиктовано не корыстью, а обыкновенным человеческим вниманием к родителям первого лица в государстве? Где грань, отделяющая выгоду от отзывчивости? Как их отличить?.
Снова вынужден констатировать: Берии нет вот уже сорок с лишним лет, а то, что ему инкриминировалось как выродку и извергу, — живет. И в центре, и на местах. Лично я не встречал еще, чтобы живущие в провинции родители первых лиц республики, края, области, города и даже самого маленького района не были окружены заботой и вниманием руководителей местной власти. Значит ли это, что в каждом случае рассчитывают втереться в доверие высоким начальникам? Не надо, наверное, сбрасывать со счетов и чисто человеческие отношения, которые в Закавказье имеют свои давние и прочные особенности. Хотя, конечно, там, где власть, они, эти отношения, довольно часто деформируются и приобретают довольно специфический оттенок.
Вторым этапом честолюбивого плана сблизиться со Сталиным считают попытки, и весьма успешные, внедрить в его окружение своих людей. В качестве примера называют «засылку» в семью Сталина двоюродной сестры жены Берии — Александры Накашидзе, длительное время работавшей хозяйкой в доме генсека. Об этом Нина Теймуразовна сообщила на допросе 24 июля 1953 года: «Она после войны вышла замуж и уехала в Тбилиси. Ее мужа я знала, фамилия его Циклаури Илья…».
Случайно ли родственница жены Берии оказалась в семье Сталина? Отнюдь, считают многие исследователи. Внедрив своего человека в штат «дворцовой челяди» вождя, Берия таким образом установил постоянный, почти что прямой контакт со Сталиным. Теперь Лаврентий Павлович во время своих приездов в Москву по вызову мог, точно узнав, что Сталин дома, навестить родственницу, передать ей многочисленные приветы и подарки от родни и, естественно, рассчитывая на известное кавказское гостеприимство, остаться отобедать или отужинать. А там — разговор совершенно иной, чем в кабинете. Опять же, прекрасная возможность получать от свояченицы свежую и достоверную информацию о впечатлении Хозяина от беседы, чтобы в следующий раз сделать еще более умный и эффективный ход.
Предполагают, что пристроить двоюродную сестру жены в дом Сталина Берия сумел через его мать — недаром он так ее превозносил в Тбилиси! Лаврентий Павлович до того очаровал сурового и подозрительного земляка, что тот поверил в его искренность и преданность, прощая даже серьезные проступки.
В «Ненаписанных романах» Юлиана Семенова есть несколько скупых строк о совершенно невероятной истории, связанной с переездом Берии в Москву. Весной 1938 года его хотели арестовать. Он упредил приехавших за ним из Москвы работников НКВД буквально на несколько минут и, меняя поезда, помчался в белокаменную, зная, что спасти его может только один человек на свете — Сталин.