Марсиане, убирайтесь домой!
Шрифт:
— Правда? Сейчас, когда человечество нуждается в психиатрической помощи больше, чем когда-либо, вы отошли бы в сторону, если бы могли себе это позволить?
Доктор Снайдер вздохнул.
— Я понимаю, куда вы клоните, Марджи. Честно говоря, я мог бы уйти, если бы продал свою клинику. Но я не предполагал, что и у сиделок может оказаться такой подход к делу.
— У этой вот сиделки может, — ответила Марджи. — Кроме того, как быть с Люком? Я не осталась бы здесь, если бы не он. По-вашему, ему здесь больше нечего делать?
На сей
— Марджи... — сказал он. — Пожалуй, именно это беспокоит меня больше всего... если не считать марсиан. Кстати, похоже, они освободили нас от своей опеки?
— Их у Люка было шестеро, когда он отдавал мне рукопись.
— И что они делали?
— Танцевали на нем. А он лежал на кровати и обдумывал сюжет новой книги.
— Он не хочет отдохнуть? Я бы предпочел, чтобы... — Врач криво усмехнулся. — Не хочу, чтобы он перетрудился. Что, если он сорвется?
— Он хотел устроить себе свободную неделю, начиная с завтрашнего дня. Однако сначала хочет обдумать сюжет новой книги и ее название. Говорит, что если сумеет, тогда его подсознание само начнет охотиться за идеями, а он будет отдыхать, и когда почувствует себя готовым для работы, она пойдет как по маслу.
— Но это лишит его подсознание отдыха. Какой же писатель работает таким образом?
— Я знаю, некоторые поступают именно так. Мне бы хотелось поговорить с вами насчет отдыха Люка. После дежурства? Или, может, прямо сейчас?
— Вы уже закончили дежурство. Рукопись может подождать еще несколько минут, так что говорите.
— Мы с Люком обсудили это прошлой ночью, после того, как он сказал, что сегодня закончит роман. Он охотно остался бы здесь при двух условиях. Во-первых, что я тоже освобожусь от работы на эту неделю. Во-вторых, что замок на его двери сменят, чтобы можно было выйти в парк. Он сказал, что предпочел бы отдыхать здесь, чем где-либо еще, только бы не чувствовать себя взаперти, и что мы могли бы устроить себе второй медовый месяц, если бы мне тоже не приходилось работать.
— Договорились. А замок в его двери вовсе не нужен. Порой мне кажется, Марджи, что Люк — единственный здесь человек в здравом уме. И лучше всех приспособленный к жизни, не говоря уж о том, что зарабатывает побольше прочих. Вы что-нибудь знаете о его новой книге?
— Он говорил, что сюжет ее будет разворачиваться в Таосе, штат Нью-Мексико, кажется, в 1847 году. И что ему придется немного порыться в библиотеке.
— Убийство губернатора Рента? Безумно интересный период. Я смогу помочь Люку: у меня есть несколько книг, которые ему пригодятся.
— Превосходно. Это избавит меня от похода в библиотеку или книжный магазин. Ну что ж...
Марджи встала и потянулась за пакетом, но потом передумала и снова села.
— Доктор, я хотела бы с вами поговорить еще об одном. А этот конверт может подождать несколько минут. Разве что вы...
— Говорите, Марджи. Я свободен, как никогда. Даже марсиан поблизости
Он на всякий случай огляделся. Действительно не было.
— Доктор, о чем думает Люк на самом деле? Мне пока удавалось обходить эту тему, но ведь так будет не всегда. А если марсиане появятся во время разговора... словом, я должна знать, как мне быть. Люк знает, что я вижу и слышу марсиан. Иногда мне не удается сдержаться при виде их. Я обязательно гашу свет и вставляю в уши пробки, когда... гмм...
— Когда темнота и заткнутые уши показаны, — подсказал врач.
— Вот именно. Но он знает, что я вижу их и слышу, а он нет. Не думает ли он, что я ненормальна? Что все спятили, кроме Люка Деверо? Как вы считаете?
Доктор Снайдер снял очки и тщательно протер стекла.
— Это очень трудный вопрос, Марджи.
— Потому что вы не знаете ответа, или потому, что это трудно объяснить?
— И то и другое. В первые дни я не раз говорил с Люком. Он был слегка не в себе, можно даже сказать, несколько более, чем слегка. Марсиан нет — это он знал точно. У него было то ли расстройство психики, то ли просто галлюцинации, вот он их и видел. Однако он не мог объяснить — коль скоро все прочие люди тоже галлюцинируют, — почему он выздоровел, а остальные — нет.
— Но... тогда, он должен думать, что все мы сошли с ума.
— Вы верите в духов, Марджи? Конечно, нет. Но это совершенно другое дело. Верящие в духов — это просто люди, наделенные богатым воображением, которым кажется, что они повсюду видят марсиан.
— Но... ведь все видят марсиан. Кроме него.
Доктор Снайдер пожал плечами.
— Тем не менее, он рассуждает именно так. Аналогия с духами — его идея, а не моя, и в определенном смысле она хороша. Так сложилось, что некоторые мои друзья убеждены, будто видят духов. Вряд ли это значит, что они спятили, потому что я духов не вижу или не могу видеть. А может, просто не хочу.
— Однако... духов нельзя заснять, нельзя записать их голоса.
— Люди верят, будто делают и то, и другое. Вы явно читали маловато книг по психологии. Это не значит, что вы непременно должны были их читать, я просто обращаю ваше внимание, что аналогия с духами не лишена смысла.
— Значит, вы хотите сказать, что Люк вовсе не болен психически?
— Разумеется, болен. Или это так, или все остальные спятили, включая вас и меня. А в это я уж никак не могу поверить.
Марджи вздохнула.
— Боюсь, это мне мало поможет, если Люк когда-нибудь захочет поговорить со мной об этом.
— Он может никогда не захотеть. Со мной он говорил, пожалуй, неохотно. Если вам повезет больше, позвольте говорить ему, а сами просто слушайте. Не нужно никаких дискуссий. И боже вас упаси относиться к нему снисходительно. Но если заметите в Люке какую-то перемену или если он начнет по-другому вести себя, пожалуйста, дайте мне знать.
— Хорошо. Только зачем это, если вы не собираетесь его лечить?