Марсианка

Сандерс Эллен

— Господи, Марк, неужели тебе уже снова не терпится прыгнуть в постель? — прервала его Беатрис.

— Можно подумать, тебе не хочется того же самого.

Беатрис слегка покраснела.

— Еще одно слово, и мы никуда не пойдем вообще, —

категорично заявила она.

— Ну, уж нет. Я и так слишком долго ждал этого момента! — Марк быстро натянул рубашку и брюки.

— Можешь особо не наряжаться, — с улыбкой заметила Беатрис. — Нам надо только подняться вон по той винтовой лестнице. — Она указала рукой в сторону дальнего угла.

— Ты хочешь сказать, что все твои бесценные шедевры хранятся на чердаке?

Беатрис ничего не ответила.

Через несколько секунд они достигли лестницы, и, повернувшись к Марку вполоборота, Беатрис предупредила:

— Смотри, осторожнее. Лестница довольно крутая, и ступеньки узкие.

— О-го-го! — Марк даже присвистнул, когда поднял голову и обнаружил, что Беатрис ничего не надела под комбинацию. — Ну и вид отсюда.

— Сейчас кто-то слетит с лестницы, — без тени улыбки пригрозила она.

— Иду-иду. Однако нельзя же так действовать на мои нервы! Они ведь у меня не железные.

Марк и Беатрис преодолели десяток ступенек и вошли в просторную, светлую мансарду. Всюду в художественном беспорядке были расставлены мольберты с только загрунтованными или с незаконченными холстами, вдоль одной

стены стояли готовые картины, валялись какие-то грязные тряпки, кисти, пустые баночки из-под красок…

— Ну вот, собственно, это и есть моя мастерская. Здесь, конечно, не убрано, но ноги мы вряд ли сломаем. Самые удачные картины мистер Флеминг взял на выставку в Нью-Йорк, но тут тоже есть на что посмотреть.

Марк попросил Беатрис дать ему возможность спокойно и в полной тишине ознакомиться с полотнами. Она согласилась, и в течение следующих двух часов Марк сосредоточенно изучал картины.

— Беатрис, ты действительно чертовски талантлива, — наконец вынес свой вердикт Марк.

— Ты, правда, так считаешь?! — обрадовано спросила Беатрис.

— Конечно. Могу только тебя поздравить. Впрочем, себя тоже.

Беатрис удивленно вскинула брови.

— Что ты имеешь в виду?

— С этой минуты я твой новый дилер. Неужели же ты полагала, что я упущу столь редкий шанс? Пусть не я открыл тебя как художника мировому сообществу, но теперь именно я выгодно продам тебя ему.

Счастливая Беатрис обняла Марка за шею.

— Люблю, люблю, люблю, — шептала она в сотый и в тысячный раз.

Это единственное слово ее губы не уставали повторять. Беатрис казалось, что она всю жизнь может вот так стоять в объятиях Марка и признаваться ему в вечной любви.