Марсианская роза

Синякин Сергей Николаевич

– А чего далеко ходить? – пожал плечами я. – У вас у самих, говорят, несчастье случилось, целый марсианский гарнизон пропал.

– А вы уже слышали? – всплеснула руками Вера Петровна. – Ив самом деле было! Вот ужас-то! И никто ничего не знает, никто ничего не слышал, – она ловко поставила передо мной глубокую тарелку, в которой дымились щи. – Да вы кушайте, кушайте, Валентин Мокеевич, все-таки триста верст сегодня отмахали!

Я достал из пакета бутылки с пивом и поставил их на стол.

– Неудобно предлагать, – сказал я, – но еще неудобнее пить их одному.

– Я пиво люблю, – сказала хозяйка и пошла за стаканами.

После стакана ледяного пива аппетит разыгрался еще больше. Вера Петровна, сложив ладошки и опершись

локтями о стол, смотрела, как я ем.

– И что, так-таки никто ничего не слышал? – вновь поднял я тему. – И слухов никаких?

– Никто. Даже бабки на скамеечках не шепчутся.

– Никто? – я попытался вложить в сказанное все свое недоумение.

– Я же говорю, – вздохнула женщина. – Некому у нас на них покушаться. Да за них, если хотите знать, весь район стоял. Вообще весь народ в непонятках ходит. Сами смотрите, какая тема: их всего-то одиннадцать чело… тьфу ты! Совсем заболталась! Ну, скажем, морд. Был тут у нас один шишкарь – Ваня Брыксин. Ну, девок в свой мотоцикл затаскивал, с киосков и магазинов натурой брал, морды на танцплощадках в кровь бил. Милиция с ним почему-то связываться не хотела. Марсиане ему раз квакнули, два, – не понимает человек. Так они его к себе в баню унесли. Потом выходит треножник на площадь, сажает Ваню под гипсового Ленина, а у него, у Вани-то, морда белее, чем у Ильича. Месяц потом кровушку восстанавливал. С тех пор о нем и не слышно, тише воды ниже травы! Или милиция местная одно время моду взяла на проходной у меххоза в день получки дежурить. Мужики, конечно, пьют, так это же всю жизнь было. Утром, бывало, встанешь, голова с похмелья трещит. Жена, конечно, остатки получки уже прихватизировала, но оно вроде так и должно быть. Так вот, после ментов не голова, все тело болело. А деньги вообще исчезали неизвестно куда. Жена подступает: куда, сукин ты сын, зарплату дел? А что ей ответить? Ну, наши бабы марсианам пожаловались, те в день получки на треножнике пришкандыляли, встали у проходной. И что вы думаете? Сами мужики в тот день ни грамма не приняли. На всякий случай. По телевизору видели, как марсиане к пьяным относятся. А уж потом бабы настояли, чтобы марсиане обязательно у меххоза дежурили – в аванс и в получку. Милиционерам ничего не обламывается, мужики трезвые и злые ходят, зато в доме радость! Может, кто из алкашей отомстить решил? Но это вряд ли, алкаши народ боязливый, не рискнули бы! Нет, я вам, Валентин Мокеевич, так скажу, они для народу много доброго сделали, марсиане. Их тут на руках могли бы носить, если б щупальца вдруг отказали. Иной раз занесет отдельного марсианина в дом к кому-нибудь, так тут же всю родню созывают, соседей, если потребуется, каждый по сто грамм, вот у марсианина и коктейль, чистый «Букет Абхазии»! А ему, сердешному, больше ничего и не надо. Насосется и к себе, в баню.

– В какую баню? – удивился я.

– Так они ж в городской бане обитали, – удивилась моей непонятливости Вера Петровна.

– Ты мне прямо сказку какую-то рассказываешь, – сохраняя недоверчивое выражение, сказал я. – Все-таки захватчики. За что ж их любить?

– Захватчики! – эмоционально всплеснула руками Вера Петровна. – Да плюньте в глаза тому, кто вам такое сказал! Да какие же они захватчики? Освободители! Вот до них начальство было, так они кровушки попили! Вурдалаки, одно слово! И ведь, что характерно, деньги со всех тянут, а делать ни черта не делают. На асфальт по улице Рабочая с народа три раза деньги собирали! И где он, этот асфальт?

– Приличный асфальт, сам видел, – возразил я, со все большим интересом вслушиваясь в рассказ хозяйки. – Я же по нему в город въезжал!

– Так это не наши орлы, – объяснила Вера Петровна. – Наши орлы бабки собрали, местных девок потискали – и на крыло. А асфальт по просьбе жителей марсиане провели, даже не асфальт это, а земля плавленая. Есть у них такая машинка, сзади каток такой, до белизны нагревается. Идет эта машина, а за ней ровная полоса,

машина на полметра в глубину землю плавила.

– Плавила? – переспросил я.

– Да все дурь человеческая, – вздохнула хозяйка. – Так бы они нам всю деревню заасфальтировали. Только с прошлой войны на глубине бомба лежала. Ну и взорвалась прямо под машиной. Машинка цела, каток разнесло. Марсиане заказали новый каток, но пока цилиндров не прилетают, а на наших заводах сделать такой нельзя, технология не позволяет. А вы говорите! Некому их было в Сухове кончать. Нормальные мужики, хоть и со щупальцами вместо рук. Мы ж понимаем, питание не выбирают, это кому что от природы достанется.

– А друзья Брыксина? – осторожно спросил я. – Эти не могли отомстить?

– Да вы что! – Вера Петровна даже засмеялась дикому моему предположению. – Даже на танцы ходить перестали. Трое его дружков в библиотеку записались, сумками книги таскают, чтобы подольше из дома не выходить.

«А вот формуляры в библиотеке стоит проверить, – подумал я. – Выяснить, что там эти олухи берут и читают, мать их в медном тазу с молотком и зубилом!»

– Валентин Мокеевич, – неожиданно поинтересовалась хозяйка. – А вы не знаете, когда нам новых пришлют? А то ведь неправильно это, милиция наглеть начинает, Брыксин с улыбочкой стал ходить, пьянка в дни получек возобновилась. Бабы уже заявление писать собрались, чтобы поскорее новый гарнизон прислали.

Тут уж мне только и оставалось, что недоуменно заткнуться. Попробуй пойми людей, если им инопланетные захватчики милее земного начальства. Что там Салтыков-Щедрин, Достоевский бы только руками развел.

– Еще курочку будете? – поинтересовалась хозяйка.

– Спасибо, сыт. – Яв два глотка допил пиво. – Все было очень вкусно. Вы начальника местной криминальной милиции знаете?

– Ваньку Ступакова? – Вера Петровна улыбнулась. – Так кто ж его не знает?

– Что он за человек?

– Положительный, – сказала Вера Петровна. Вздохнула и непонятно добавила: – Даже слишком!

Глава пятая

Тридцать лет марсианской оккупации.

Вылезшие из своих цилиндров марсиане быстро прибрали все к своим рукам. Действовали они жестко и решительно, не прошло и пяти лет, и не стало национальных правительств, как, впрочем, и национальных границ. Марсиане разделили Землю рационально – Евроазиатский регион, Африканский регион, Австрало-Американский регион. Во главе каждого образования было региональное правительство, сформированное из бывших видных политиков более не существующих стран. Органы самоуправления остались. Собственно, такое территориальное деление народонаселения было предметом постоянных споров в Комитете Сопротивления. Большая часть участников Комитета полагала, что в этом делении есть свое зерно и поэтому оно может явиться прообразом земного управления после освобождения от межпланетной оккупации. За тридцать лет марсиане растеряли свои подозрительность и настороженность к поведению людей, поэтому восстание, на котором настаивал Союз боевых офицеров, могло рассчитывать на успех. Против немедленного восстания выступали политики. Они опасались, что в случае нашей победы каждая страна снова потянет одеяло на себя, а тогда уже без межгосударственных конфликтов и внутренних разборок не обойтись.

Давайте, предлагали они, поживем еще десяток-другой лет, чтобы население Земли привыкло к региональному делению и не мыслило себе иного. А когда люди привыкнут, тогда и начнем скидывать власть марсиан. Зато после освобождения появится шанс создать единое общемировое правительство, а это уже во многом снимет будущие наши проблемы. Если, конечно, победим кровососов. О победе грезили многие, мало было тех, кто что-то для этой победы делал. Зато говорунов хватало. Обычное дело – любят люди поговорить, особенно если за это не наказывают. А марсиане народ терпеливый, дают порабощенному человечеству выпустить пар.