Марсианские войны - 1 (хроники Марса Сандерса)
Шрифт:
– Ли Харпер, - вмешался я, - его зовут Ли Харпер, док.
– Что ж.
– Пинкус насмешливо взглянул на меня. Он умел не задавать лишних вопросов. – Так и запишем – Харпер Лилланд. Благодарю.
После чего мы распрощались со всей компанией, я подставил мистеру Харперу плечо и мы доковыляли до «доджа».
– А почему Харпер?
– Что?..
Я открывал дверь и откидывал поудобней сиденье, стараясь не уронить пассажира.
– Почему ты сказал, что меня так зовут?
– Первое, что пришло на ум. Ну что, готов говорить?
–
– Ах, да… Конечно. Доктор посоветовал не трогать тебя пару часов, так что пристегни ремень и получай удовольствие от поездки. Следующая остановка – Бэттери-парк.
Я включил радио и мы тронулись под напутствие Брайана Джонсона. «Адские колокола» заполнили всю кабину. То что надо, чтобы не уснуть. Время от времени я искоса поглядывал на Харпера, проверяя, что он не вырубился, но пока все было нормально.
Глава 14
Через три часа мы были на месте. Я оставил машину на въезде в парк и повел его к Замку Клинтон, где мы нашли скамейку с видом на залив. Я купил нам по гамбургеру и чашке кофе, так что получался вполне себе мирный пикничок. Пинкус подправил его физиономию, а застегнутый пиджак скрыл окровавленную рубашку, так что, в общем и целом, он выглядел сейчас как человек, свалившийся с велосипеда. И постоянно спящий в своем костюме, впридачу. Только и всего.
Было еще не очень поздно, что-то около семи, народ потихоньку возвращался с работы, людей в парке почти не было, только одинокие мамаши с детьми и вечные влюбленные парочки, которые искали кусты погуще.
Небо заволокло тучами, постепенно темнело, от воды дул прохладный ветер, а в воздухе чувствовалось что-то неосязаемое, что всегда чувствуется в преддверии дождя.
Харпер с удовольствием потянулся, вдыхая свежий воздух.
– Пойдем к самой воде?
Мы спустились к пляжу и сели на песке за пару шагов от волн, которые накатывались нам под ноги.
Залив потемнел, океан из бирюзового стал темно-серым, над волнами кружили чайки, крича о том, что надвигается гроза.
Харпер смотрел на горизонт, счастливо улыбаясь, как ребенок, который видит все это впервые. Хотя, по сути, так оно и было.
Серое с розовым – хорошее сочетание, только слегка тревожное. Небо сейчас было именно таким – черно-серые облака на клубнично-апельсиновом фоне. Будто кто-то сверху курил сигару, посыпая пеплом фруктовое мороженое.
– Значит, Ли Харпер, да?.. – он блаженно вытянулся на песке, глядя на далекую полоску Эллис-Айленда.
– Да, хотя ты больше похож на Леона Мале.
Он удивленно взглянул на меня.
– Кто это?
– Лео Мале, Леон Мале – французский писатель позапрошлого века[15].
– Леон Мале…Ли Харпер…Леон Харпер – как тебе?
Я усмехнулся.
– Сойдет. Теперь рассказывай.
– Да. Скажи…
– Погоди-ка секунду, - я достал кпк, - хочу, чтобы один человек тоже это услышал.
Йорген был пока что без пижамы, но еще с сигарой.
– Знакомьтесь, Ли Харпер - Тринидад Боливар[16].
Швед усмехнулся.
– Ли Харпер… или Леон Харпер, на выбор. Кстати, Леон, меня зовут Джим.
Швед усмехнулся еще раз. Затем как-то странно посмотрел на меня.
– У меня тоже есть для тебя новости, парень, но, похоже, твои важнее.
Тон Йорга слегка изменился. Что-то он почуял, увидев Харпера, только что?..
– Леон, начинай.
Тот почесал в затылке.
– Судя по всему, ребята, вы понятия не имеете, как выглядит Мэнхарт, так?
Я удивленно поднял брови и кивнул. Швед промолчал.
– Так вот, можете считать, что теперь знаете. Я – клон Сайруса Мэнхарта.
Ларс довольно хмыкнул, как будто в ответ на какие-то свои мысли, а я просто ждал, что будет дальше.
– Вижу, вы не сильно удивились, значит, завязли в этой истории достаточно глубоко.
О да, это точно. Тут не поспоришь. Что есть, то есть.
Леон рассказывал, а мы с Йоргеном слушали и время от времени удивленно переглядывались.
Леону было полгода от роду, если брать за точку отсчета его собственные воспоминания. Шесть месяцев назад Мэнхарт создал собственного клона, чтобы он служил ему заменой там, где сам Мэнхарт оставался в стороне. Тогда Леона звали Мэнхарт-два или просто Номер два. Будучи заменой Мэнхарта, он поневоле знал много такого, что требовалось ему для исполнения роли и что сейчас являлось жизненно важным для нас.
Во-первых, все, что знал о Мэнхарте Айронс – со слов самого Мэнхарта – было выдумкой. Ну, может быть, не все. Но процентов девяносто - точно.
Не было никакого Мэнхарта-мецената, Мэнхарта-политика и Мэнхарта-ученого. Возможно, не было никакого Сайруса Мэнхарта вообще. В разное время он свободно пользовался десятком различных имен, так что не исключено, что и исходное было не настоящим. Как бы там ни было, Харпер знал лишь о том куске его жизни, который занимал последние десять-двенадцать лет.
Как смутно подозревал Харпер, когда-то Мэнхарт работал на правительственные структуры одной из планет, затем то ли сам ушел, то ли его выгнали.
К идее клонирования себе подобных он пришел далеко не сразу. Сперва он вел жизнь обычного наемника. Одно время больше года провел в Зоне Отчуждения, возникшей вокруг Чернобыльской АЭС. Именно там он познакомился с группой ученых из пяти человек, которые скрывались в Зоне из-за своих экспериментов по клонированию людей и гуманоидов. За неимением лучшего, они трудились на базе наемников в Припяти, что располагалась в старых катакомбах под зданием «Универмага» на улице Дружбы народов. Зона всегда была богата для научного ума, которому хватало решимости разгадывать ее тайны. Другое дело, что многочисленные нобелевки так и остались неврученными, потому что их несостоявшихся обладателей опускали в могилы. Если находили тела, конечно.