Марсианское зелье (сборник)
Шрифт:
Он быстро подошел к одному из академиков, обладавшему буйной шевелюрой, и провел моделью Конструкции над головой коллеги. Коллега оказался наголо обрит, чем весьма возмутился.
– Далее, – продолжил Минц, отбрасывая вторую и берясь за третью модель, – мы видим машинку для прокладывания подземных трасс для трубопроводов.
Лев Христофорович опустил модель на пол, нажал на нее, и она тут же вгрызлась в асфальт, пропала с глаз, чтобы через пятнадцать секунд вынырнуть на поверхность в трех метрах от Минца.
– Далее, – сказал Минц, подхватывая
Академики замолкли перед таким невероятным напором изобретательской мысли. Тишина под куполом стояла гробовая. И все услышали, как сверху приближается утробный рев. Минц замер. Академики вскочили. Старшина милиции Перепелкин вбежал под купол и закричал:
– Космический корабль неизвестной конструкции!
– Все ясно! – Голос Минца перекрыл рев гравитонных двигателей. – Они увидели, как я раскусил эту загадку. Нас примут сейчас в галактическое содружество.
Все высыпали наружу, глядя, как схожий с волчком, ярко расписанный космический корабль осторожно опускается на площадь.
Минц вышел вперед. Никто не посмел остановить его в час галактического торжества. Загадочно улыбаясь, профессор крутил в пальцах простенькую свирель.
Открылся люк. Из корабля вышел инопланетянин, одетый небрежно, притом босой. Он вежливо кивнул собравшимся, огляделся и спросил:
– Где?
– Там, – указал Минц на купол шапито.
– Ах да! – сказал пришелец и совершил короткое движение указательным пальцем, отчего купол мгновенно испарился и возник вновь в сложенном состоянии метрах в ста от Конструкции. – Лишнее это, – продолжал пришелец. – Она не боится дождя и холода. Вечная вещь. Но в любом случае спасибо.
Пришелец наклонил голову, разглядывая Конструкцию. Потом взгляд его упал на профессора Минца, который вытащил из кармана маленькую модель Конструкции, что должна была совершить переворот в швейном деле.
– Ах, молодец! – воскликнул пришелец, улыбаясь. – Похоже, похоже. Копиист?
– Нет, – улыбнулся в ответ Минц. – Своего рода рационализатор.
– Ну-ну, – сказал пришелец. – Я-то думал, что заберу ее у вас. Ошибка вышла, везли на Сперлекиду, а почтари сбросили в другом секторе. Ну, думаю, заберу и поставлю где надо. А вам, оказывается, понравилась. Копии делаете, на площади под брезентом держите. Ну, спасибо!
– Мы же понимаем, – сказал Минц.
– Понимание искусства – великий дар космоса, – согласился пришелец. – Я отдал созданию этой скульптуры два года жизни!
Минц незаметно спрятал в карман маленькую модель Конструкции. Кто-то из академиков хмыкнул. Инопланетный скульптор обвел глазами площадь и сказал:
– Правда, мыслить категориями большого пейзажа вы не научились. Это мы исправим.
Движением пальца он перенес на другой берег реки Гусь церковь Параскевы Пятницы, другим – отодвинул с площади старинное здание музея, третьим убрал гостиный двор. Теперь ничто не мешало гуслярцам со всех концов города видеть жуткую черную Конструкцию.
И улетел.
А Конструкция стоит на площади и по сей день. Мало кто любит
Зато профессор Минц выкинул в речку свою самодельную свирель.
Прощай, рыбалка!
Когда Попси-кон с планеты Палистрата посетил Великий Гусляр, он пользовался бескорыстным гостеприимством Корнелия Удалова. Улетая, Попси-кон пригласил Удалова в гости в удобное для того время. Удобное время случилось следующим летом, и Корнелий Иванович собрался на Палистрату.
Невысокий стройный Попси-кон ждал Удалова на космодроме. Он был несказанно рад другу, обнял и поцеловал в щеки, чему научился на Земле. Беспрестанно болтая, расспрашивая об общих знакомых, о погоде, о жилищном строительстве и видах на урожай в Гусляре, он провел Удалова к своей машине, и они поехали в город.
Удалов с интересом смотрел по сторонам, разглядывая обитателей Палистраты и знакомясь с условиями их жизни.
Машина мягко катила по подметенным улицам столицы, обсаженным невысокими пышными деревьями, мимо скромных изящных вывесок и со вкусом оформленных витрин. Казалось, что никто в этом городе не спешил, люди терпеливо ждали на перекрестках зеленый свет, чтобы пересечь улицу, дети были вымытые и аккуратные.
– Вот и наш дом, – сказал Попси-кон, останавливая машину у одноэтажного особняка, утопавшего в саду. – Здесь всё, Удалов, к твоим услугам. Живи сколько хочешь, развлекайся, телевизор на столе. Но поначалу на улицу без меня не выходи.
– А что, не изжиты случаи хулиганства? – спросил Удалов.
– Изжиты, – ответил Попси-кон. – Хулиганства у нас почти не наблюдается. Живем тихо. Заняты работой и творчеством. Но есть одна опасность для непосвященного.
Договорить Попси-кон не успел, потому что они вошли в гостиную, где поджидали домочадцы, и Удалов начал с ними знакомиться.
Сначала к Удалову подошла маленькая девочка и сказала:
– Здравствуйте. Как долетели, голубчик? Не трясло?
– Спасибо, крошка, – улыбнулся Удалов. – Долетел отлично. А ты уже в школу ходишь?
Он отыскал в кармане конфету «Трюфель» и протянул ребенку.
Девочка хихикнула и взяла конфету.
– Ты мне не писал, что у тебя дочка есть, – упрекнул Удалов хозяина дома.
– Дочка? Нет, – ответил Попей, ласково улыбаясь. – Разреши представить. Это мой папа.
Девочка вежливо поклонилась и, сжимая в ручке конфету, бросилась бегом из комнаты.
Удалов откашлялся, но переварить информацию не успел, потому что к нему подошел, протягивая руку, суровый старец с сизой бородой, заплетенной в косички.
Пожимая старику руку, Удалов услышал слова Попси-кона:
– Моя младшая сестра, Куцилия-коп.
– Здравствуйте, – сказал Удалов, вглядываясь, настоящая борода у младшей сестры или так, украшение.
– А жена твоя… – начал Удалов.
– Вот моя жена, знакомьтесь, – представил Попси-кон, показывая на большую рыжую собаку, которая сидела на стуле.