Марта Квест
Шрифт:
— Нет, после вас.
Джосс слегка кивнул ей в знак одобрения, и Марта, отойдя в сторонку, принялась наблюдать за тем, как негр выбирает инструмент — он попробовал один, потом другой, наконец развязал грязную тряпку, висевшую у него на шее, и стал отсчитывать шестипенсовики и шиллинги. Банджо стоило тридцать шиллингов — двухмесячная заработная плата такого вот сельскохозяйственного рабочего; и когда он вышел, с детской радостью сжимая в руках инструмент. Марта и Джосс обменялись красноречивыми взглядами. Марте даже стало как-то неловко, что она пришла ради
— Чем могу быть полезен? — спросил Джосс и принялся снимать с полки тяжелые штуки материи и раскладывать их на прилавке, а она стояла и смотрела на него.
— Почему ты все еще здесь? — спросила она, признаваясь в эту минуту самой себе, что пришла сюда затем, чтобы узнать, где он и что с ним.
— Задерживаемся с распродажей. Сок сует нам палки в колеса. Он ведь знает, что мы хотим поскорее продать лавку.
— И поэтому ты не можешь начать занятия в университете? Не понимаю, почему ты должен приносить себя в жертву, — с возмущением сказала она.
— Нет, вы только послушайте эту бунтарку, которая боится сделать шаг за порог собственного дома, — заметил он, поднимая глаза к усеянному мухами потолку и в то же время умело разматывая штуку розовой ткани.
— Но я вовсе не поэтому сижу дома, — сказала сквозь зубы Марта, точно он обвинял ее в чем-то нехорошем.
— В самом деле! — с саркастической усмешкой заметил он. И добавил уже более мягко, поймав ее смущенный взгляд: — Почему бы тебе не поехать в город и не поучиться чему-нибудь?
Она медлила с ответом, глядя на него умоляющими глазами.
— Я знаю, ты еще очень молода, — сказал он, — но ведь ты могла бы устроиться в женском общежитии или снять вместе с кем-нибудь комнату. Разве нет?
Мысль о женском общежитии задела Марту — она только потом поняла, что Джосс сказал это из самых лучших побуждений, — и брови ее насмешливо поползли вверх.
Джосс посмотрел на нее, как бы говоря: «Так какого же черта тебе надо?» И тотчас перешел на официальный тон:
— Не думаю, чтобы у нас нашлось что-нибудь подходящее для тебя. Сходи лучше к Соку, он как раз получил партию новых материй.
— Я уже была у Сока, — жалобно сказала Марта, у нее опять появилось чувство, что она всеми отринута.
— Ну, если у него нет ничего подходящего, так у нас и подавно. — И Джосс снова оперся ладонями о прилавок, приняв позу приказчика, которая так раздражала Марту и казалась ей такой неестественной. Но она продолжала чего-то ждать. Вскоре он снял руки с прилавка и серьезно посмотрел на нее. Он сдавался. — Я все-таки попробую что-нибудь подобрать для тебя, — сказал он наконец, обводя глазами полки. Марта вдруг вспомнила о безвкусной комнате позади лавки, встревожилась и тут же устыдилась своих чувств; в это время Джосс снял с полки штуку белой ткани и грубоватым тоном, в котором невольно проскальзывали
Сразу сообразив, что из этого может получиться прелестное платье, Марта сказала:
— Я возьму шесть ярдов. — Но, судя по его лицу, она поняла, что, должно быть, согласилась слишком быстро, и, чтобы доставить удовольствие Джоссу, принялась ощупывать хрустящую материю, мысленно уже представляя себе, какое она сделает платье. — Я собираюсь на танцы к ван Ренсбергам, — заметила она, сама хорошенько не понимая, зачем это говорит.
Метнув на нее быстрый взгляд, он помрачнел и молча принялся отрезать материю.
— Почему ты никогда не приедешь потанцевать со мной? — словно бросая ей вызов, спросил он.
— А почему ты меня никогда не приглашаешь? — быстро отозвалась она.
Но он промолчал. Складывая материю, он разглаживал ее так ловко, что Марта не могла оторвать взгляда от его рук; наконец он завязал пакет и с легким насмешливым поклоном вручил его Марте.
— Записать на счет? — спросил он.
— Нет, я заплачу.
Протянув ему деньги, она еще помедлила в надежде, что он хоть взглянет на нее.
Но он сказал лишь:
— Всего хорошего!
И поспешно вышел в заднюю половину помещения, оставив лавку без присмотра.
А Марта под палящим солнцем пустилась в утомительный обратный путь, но не успела она сделать и несколько сот шагов, как ее нагнали Макдугалы и предложили подвезти.
Едва она добралась до своей комнаты и расстелила материю на постели, как вошла миссис Квест.
— О моя дорогая, мы так волновались… — начала было она, но, увидев материю, осеклась и даже покраснела от злости. — Да как ты смеешь транжирить деньги отца, когда тебе известно, что у нас их нет и мы так много должны Соку?
— Я сама заплатила за материю, — угрюмо буркнула Марта.
— То есть как это сама?
— У меня остались деньги от прошлого Рождества, да еще те десять шиллингов, которые мне дал мистер Макферлайн.
Помолчав немного, миссис Квест решила продолжать в том же духе:
— Но ведь эти деньги были тебе даны не для того, чтоб их транжирить. И во всяком случае…
— Что «во всяком случае»? — холодно спросила Марта.
Миссис Квест опять помолчала и наконец не вполне уверенным тоном, ибо слишком уж чудовищно было то, что она собиралась сказать, заявила:
— Пока тебе не стукнет двадцать один год, ты не можешь иметь собственные деньги… Если бы мы пожаловались на тебя в суд, то судья… м-м… я хочу сказать… — Марта побелела и, казалось, лишилась дара речи; это молчание и горькое осуждение, читавшееся в ее глазах, заставили миссис Квест поспешно выйти из комнаты, добавив уныло: — Ну, словом, я должна переговорить с твоим отцом.
Марта была без сил — так изнурили ее бушевавшие в ней чувства, и только мысль, что сегодня уже пятница и день клонится к вечеру, а платье должно быть готово к завтрашнему дню, заставила девушку приняться за шитье.