Мартовские истории

Макарова Ольга

«Вчера уже приходили по этому вопросу: – резко сказал директор колледжа, – Наглая крикливая старуха. Сказала, что собирает досье на выпускников разных лет для статьи об их карьере и о том, как повлияло увлечение музыкой на их жизнь, и как они повлияли на искусство. Вы, наверное, тоже что-то подобное мне скажете, но только вот у нее было письмо с синим кружочком и подписью заместителя главы по культуре, с рекомендациями всячески содействовать этой «милейшей» женщине…»

Пани Злата страдала от головной боли, после очередного «вечера откровений» она лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, тихо стонала и громко сопела. Даник не пожелал беспокоить мамулю и уговорил Милу посидеть с ним в баре у камина.

– Не расстраивайся, – сказала она, – Так или иначе ты все узнаешь. Эта старуха – журналистка, то, что она

нарыла, попадет в статью, которую скоро напечатают. Там, наверняка, и фотографии будут. На маму ты не похож, значит, есть сходство с папой, увидишь – узнаешь. Я пойду к себе, отдохну, переоденусь. Встретимся за ужином, – она оставила его в баре залечивать раны и согреваться глинтвейном, а сама поспешила в свой номер, и первым делом, не снимая мокрой одежды, завалилась на кровать и достала из сумки ноутбук. «Почта, входящие, наконец-то, ответ от Главного!». Она навела указатель и нажала на яркую черную строчку заголовка, а потом долго сидела, всматриваясь в текст письма, словно пыталась разглядеть знакомые буквы. Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть:

– Мила, открой, это я, – Голос Даниэля дрожал: – Кажется, мама умерла. Она не дышит.

Глава 4

Он давно заметил, что она часто и подолгу смотрит на него, но стоит ему встретиться с ней взглядом, как она тут же опускает глаза или быстро отворачивается. «Хорошо, – подумал он, – Жаль, только что она такая высокая и нескладная».

Злата была счастлива: из всех пианисток он выбрал ее. Он попросил ее спеть. – У тебя приятный тембр, – сказал Он, – Но голос слабоват. Запишись на уроки вокала, может, будешь подпевать мне.

Мика собирал новую группу. В прежней ему отводилось второе место, а он хотел быть только лидером. Он решил, что опытные музыканты ему не нужны, у них всегда есть собственное мнение, которое может не совпадать с его мнением. Он наберет талантливых новичков, они будут ловить каждое его слово, подстраиваться под него, и все получится. Ему известно, как добиться успеха, ведь он – Гений. Он сам будет писать музыку и тексты, а им будет позволено только воплощать в жизнь его идеи, упорно трудиться, пока воплощение не станет тождественно его замыслу. За это их имена будут вписаны в историю музыки, рядом с его именем, высеченным в камне.

Скоро нашелся ударник, этого первокурсника Мика сразу заметил. Парень тонко чувствует ритм, легко импровизирует, техника немного хромает, но это можно исправить долгими и упорными репетициями. Однако Саша выставил условие: он будет играть только вместе с братом, они близнецы и самого детства неразлучны. Мика посмотрел на его брата и согласился. Паша – гитарист, играет недавно, такого таланта, как у брата нет, но парень старается. Главное, что Паша любит свой инструмет, Мика это сразу разглядел. Микаэль очень трепетно относился к своей Каллио. Черная четырехструнная бас-гитара – его гордость. Когда-то он купил ее серую и безликую, похожую на сотни таких же в тысяче других магазинов. Но его пленил глубокий низкий голос, не похожий ни на один из тысячи, попадающий в унисон с его собственным голосом. Мика, подобно Пигмалиону, сотворил свою Галатею. Каллио по-фински значит скала, ее гладкие лаковые изгибы плавные и крутые, как горные дороги, ее гриф венчает острие, подобное пику вершины, ее колки, как скальные камни, сочетают в себе ровную и острую форму. Ее толстые серебристые струны придают волшебному голосу таинственное бархатное звучание. Каллио стала для него частью недалекой, но потерянной страны. После смерти отца, его мать вместе с ним вернулась из страны Суоми в Ленинград, и через три года снова вышла замуж.

Первая репетиция прошла гладко, ребята сразу сыгрались, но чего-то не хватало. Может быть, добавить фолка, найти флейту или скрипку?

На вторую репетицию Злата пришла с подругой. Девушки делили комнату в общежитии. Злата приехала в Ленинград из захолустной польской деревушки, а Дина попросту сбежала в общагу из маленькой густонаселенной квартирки. Дина была дочерью еврея и цыганки, и подтверждением того, что в жизни случается всякое, а страсть и дружба народов бывают сильнее всех запретов и традиций. Конечно, ее папа в итоге женился не на ее маме, но дочку признал, помогал материально и наградил своей звучной фамилией. Дина Малевич была красива и изящна, как фарфоровая статуэтка.

Кроме всего прочего она унаследовала от мамы певческий талант и скверный взрывной характер, а от папы большие хитрые глаза, черные и глубокие как бездна, и шикарные черные волосы, которые мягкими волнами струились по правильному овалу лица, ложились на плечи и текли по спине до самой поясницы. Ее никто не просил, но она никого и не спрашивала, взяла свободный микрофон и стала подпевать, придумывая интересные партии. Злата тут же стушевалась и замолчала, уткнувшись в свои клавиши. Микаэль тоже замолчал от восторга и изумления. «Такой чистый высокий, и в то же время сильный голос! Ноты звенят, как серебряные колокольчики». Он снова запел, два голоса низкий бархатный и высокий серебряный переплелись, рождая волшебное таинственное звучание, в котором были вопросы и ответы, пространство и время, тишина и крик. Микаэль понял, чего именно ему не хватает.

Он не мог не думать о ней. Она играла с ним, не подпускала к себе, но и не отпускала от себя. Дина крепко держала его на крючке неопределенности: «Я люблю тебя, и, может быть, я останусь с тобой, но вдруг мне все надоест, тогда я буду кочевать, я же цыганка». Он торопился: «Нужно записать альбом, пока Дина не передумала. Как только его песни увидят свет, к нему придет слава, и Дина уже никуда не денется… »

Злата даже не различала их. Близнецов это устраивало, они с детства привыкли все делить пополам. Она знала, что таким способом она не вызовет в Нем ревности – Дина полностью завладела Микой. И все же ей хотелось показать Ему, что и она может нравиться, что и ее тоже можно любить. Злата злилась на подругу, но не за то, что Дина была с Микой. Таков уж Микаэль, его чарам невозможно противостоять. Злата осуждала Дину за то, что она заставляет Его страдать. Бедный Мика, он так боится потерять ее, он посвящает ей свои песни, а она совершенно не ценит этого и только забавляется. Как бы Злата хотела быть на месте Дины, рядом с Ним!

Раздражение пульсировало в голове и отдавалось болью в сосудах. Злата решила пропустить занятие, ей надо отдохнуть: она должна быть бодрой и хорошо выглядеть вечером на репетиции. Девушка провернула ключ в замке и сильно толкнула дверь. Внутри натянулась цепочка, готовая вот-вот выскочить из петли.

– Златик? – Дина была удивлена, – Ты чего здесь? Я думала, ты на лекции. Я не одна, я с …

– С Микой? – Злата не дала подруге договорить.

– Нет, – полуголая Дина ехидно хихикнула. – Подожди минут десять в холле, я выпровожу гостя и все тебе расскажу.

Злата бежала к автобусной остановке: «Так нельзя, Он должен все узнать». Она не помнила, как добралась: на чем ехала, как долго шла через пролесок к берегу залива, пока не нашла нужный ей домик среди других маленьких и больших домов. Голова была занята только одной мыслью: «Микаэль должен скорее узнать правду».

Но он уже знал. Он открыл ей дверь и молча впустил запыхавшуюся девушку в дом. В комнате повсюду, как белые хлопья снега, лежали порванные на мелкие кусочки стихи и ноты. Часть из них улетела через настежь распахнутое окно во двор. Кассеты с записями репетиций были выпотрошены: смятые и растоптанные клубки лент от дуновения ветра катались по полу, как перекати поле. Каллио валялась тут же на полу избитая и растерзанная, с покореженными струнами и глубокими сколами по всему корпусу. Девушка в ужасе закрыла лицо руками. Микаэль посмотрел на нее безумным взглядом и сказал горячо и убедительно, больше для себя, чем для Златы: «Это все фальшивки, подделки. Нам этого не надо! Нельзя писать песни о том, чего не пережил, а я ее не любил, никогда не любил! Теперь я знаю! Все так быстро закончилось, значит, ничего и не было. Любовь не проходит, иначе это не любовь. Ее больше не будет с нами. От нее ничего не останется, даже воспоминания, даже голоса на пленке. А я еще напишу настоящие песни».

В маленьком домике на берегу залива гордый Микаэль рыдал, уткнувшись в колени верной Златы, которая одновременно жалела его и радовалась, что оказалась в нужное время в нужном месте.

На берегу залива высокие сосны и белый песок. Солнце быстро садится в вечернее море, ветер улетел, и скрипучие качели затихли. На качелях двое, всматриваются в исчезающее за горизонтом солнце, ждут темноты, но она не приходит. «Я не хочу быть один сегодня: – говорит он, не поворачивая головы. – Я боюсь тишины белых ночей. Ты останешься со мной?».