Марья-Царевна
Шрифт:
К пристани я подошла через четверть часа. Стража все так же стояла и бдила, телеги грузились, люди создавали оживленный и деловитый шум.
Я успела как раз вовремя. С оплатой на этот раз проблем не возникло, и я с удобством устроилась на пароме у самого борта, глядя на синюю воду и неспешно отдаляющийся берег. Да, паром — это вам не управляемая Финистом лодка.
Воспоминание заставило меня улыбнуться. Правда, почти тотчас следом вспомнились и два неразлучных ведьмака-родственника: сестрица Аленушка
Встречаться с ними мне никак не хотелось, так что я в очередной раз напомнила себе об осторожности. Чувствую, даже если Василиса прикажет им оставить меня в покое, то этому приказу они последуют едва ли. Не тот характер.
Наконец паром мягко причалил к острову, и я, стараясь поменьше толкаться в плотной массе сходивших на берег людей, в первых рядах спустилась на землю. Только, как оказалось, зря торопилась: перед главными воротами уже толпилась очередь из обозников, тележников и просто путников, спешивших по своим надобностям в город. И двигалась эта очередь подозрительно медленно.
Я скользяще обогнула стоявших людей, буркнув: «Мне только спросить», отвечая на шипение какой-то полной тетки, что, мол, куда без очереди?! И с максимально безразличным видом внешне, но одновременно с тревогой в душе принялась наблюдать за тем, как всех въезжающих в Китеж тщательно обыскивают. Да и стража у ворот была намного многочисленней, чем в мой последний приезд.
Н-да, неприятно. Хотя здесь, конечно, переживать не о чем: ничего запрещенного у меня с собой нет, а волшебный посох от простой палки и не отличить вовсе. Даже по лицу меня не узнают — на нем иллюзия, черты искажающая. Так что пройти в город я должна.
Вот только сам по себе такой тщательный обыск и усиленная стража — знак нехороший. Неужели Василиса и впрямь к войне с Кощеем готовится? Поверила вранью Хмарника, а то и опять зачарована?
— Эй, ты чего тут стоишь, глазами хлопаешь? — неожиданно окликнул меня один из стражников.
Вздрогнув, я поняла, что пока раздумывала над ситуацией, слишком задержалась в отдалении от основной толпы и тем самым невольно привлекла к себе внимание.
— Я-то? Я ничего. Просто стою, — залепетала я. Как назло в голову не лезло ничего правдоподобного.
А стражник тем временем направился ко мне.
— Эй, Дубыня! Опять по девкам пошел? — бросил ему вслед кто-то из караульных. — Мало тебя в прошлый раз муж обиженный оглоблей отходил? Еще хочешь?
Стражники расхохотались, глядя на нас в общем-то беззлобно и не прерывая своей работы. Дубыня подошел почти вплотную и широко, щербато улыбнулся.
— Ну, чего стоишь, спрашиваю? — спросил он, не переставая ухмыляться. — Одна, что ль, пришла? Коль торопишься, так я и пропустить могу. Без очереди. Вот только обыщу
— Эй, милок! Меня лучше обыщи, да и пропускай! — вдруг закричала та же вредная полная тетка из очереди. — Чай, у меня-то есть чё обыскивать! Не то что у этой тощей!
Кто-то хохотнул. А стражник, внимательно оглядев толстуху, что превышала его весом по меньшей мере вдвое, в ответ крикнул:
— У меня, бабонька, рук, боюсь, не хватит! Тебя по меньшей мере втроем смотреть надобно!
Люди в толпе засмеялись сильнее, а тетка лишь подбоченилась:
— Втроем не втроем, а ты службу давай сполняй! Обыскивай, кому говорю!
Однако Дубыня лишь рукой на нее махнул, вновь поворачиваясь ко мне:
— Ну так что, дева, есть чего запрещенное?
— Слушай, давай я тебе просто за проход заплачу? — предложила я, глядя, как к толстой тетке и в самом деле подходят трое его сослуживцев. — Сколько там билет стоит?
Он непонимающе посмотрел на меня, но смысл вопроса уловил:
— Для всех неместных плату в связи с особым положением втрое подняли.
— Это с каким положением? — заинтересовалась я, доставая Василисин кошель и собираясь развязать плотные тесемки.
— С особым, — со значением пояснил стражник и неожиданно просто взял и забрал кошель у меня из рук.
Я, несколько оторопев от такой наглости, и сказать ничего не успела, как кошель оказался развязанным, а стражник потряс его над открытой ладонью:
— Да не боись ты! Лишнего не возьму. Заодно проверю, вдруг ты там чего колдовское прячешь, дабы честной народ на сторону черной магии склонять… а это что? Печенье?
Дубыня поднял на меня недоуменный и даже слегка обиженный взор.
На его ладони и впрямь лежали лишь два засохших кругляша, которые я когда-то из вежливости взяла у Печки. Больше ничего. Ни единой монетки.
— Ага, — механически кивнула я, не менее растерянная. — Бери и переходи на нашу черноколдунскую сторону.
И нервно хмыкнула.
Стражник шутку оценил. Гоготнул и бросил кошель обратно мне.
— Так бы и сказала, что денег нет. За печенье благодарю, конечно. Да только без платы в Китеж не пропущу, уж извини.
И, захрустев этими самыми печеньками, отправился обратно к своим.
Я же вцепилась в кошелек, пытаясь понять, что сейчас вообще такое произошло.
— Как так-то, Яр? — пробормотала я. — Там же деньги Василисины были…
Я осеклась, потому что рука, сжавшая кошель, почувствовала твердость монет и острые зубчики гребня. Быстро открыв кожаный мешочек, я убедилась в том, что все и впрямь на месте. Но почему тогда стражник их не нашел?!
— А кошель-то Василисин непростой. — Яр тихонько хмыкнул. — Все ценное защищает. Хорошо, что вы близняшки, иначе б ты денег в нем тоже не нашла.