Марья-Искусница и Хозяин костяного замка
Шрифт:
Тут я струхнула и в горницу у окна спряталась. Это Алена у нас смелая да отважная — на мужа своего будущего с поленом пойти не побоялась, меня защищая, — а мне только мявкни рядом неожиданно, и я уже в обморок падаю. Даже тараканов тапкой с закрытыми глазами бью.
Слышу, девки сенные меж собой переговариваются и посмеиваются:
— Еще один жених к Марье нашей приехал.
— Сейчас-то она и ему от ворот поворот даст.
— А конь-то какой крылатый! И жених красивый-то!
— Где ж красивый-то? Страшный, волком
— Рыжий, да еще и мокрый, что кот Тишка наш дворовый.
Тут я не выдержала, хихикнула и из окна снова выглянула. Дождь по-прежнему льет, а гость на меня смотрит, и по глазам вижу — слышал он девок наших шуточки. Оглядел он из-за ворот их высокомерно, и замолчали они, шустро в терем прыснули с корзинами наперевес.
— Вижу, неласково гостей тут встречают, — проговорил он, на иностранный манер слова наши русские выговаривая. — Не накормили, не напоили, в дом не пригласили…
— Обидчив ты больно, гость дорогой, — улыбнулась я как можно приятственней. — Но нет дома хозяина, батюшки моего, Якова Силыча, и гостей мне одной, девке незамужней, принимать не след. Да и ты хорош — не поздоровался, не сказал, как величать тебя, да по какому делу приехал, а уже пеняешь.
Помолчал он, меня разглядывая. Привыкла я к взглядам таким, когда на меня как на вазу кхитайскую нефритовую или на картину, искусно намалеваную, смотрят.
— Я, — говорит, — Мерлин из земли Гран-Притании.
Что-то вспомнила я смутно из сказок, Аленой вслух читаных.
— Это тот Мерлин, что короля гранпританского, Яр-Тура, воспитал?
— Нет, внук я его, — отмахнулся колдун досадливо. — Его и девы озерной.
Всхрапнул конь туманный — неужто от бабушки подарок? А колдун продолжал:
— Услышал я, что есть на Руси Волшебной девица красы невиданной, равной которой на всем белом свете нет. И что мастерица она искусная, никто с ней не сравнится. Не знаю, как мастерство твое, да и неважно это. Но не соврала о красоте молва людская.
— И этот туда же, — буркнула я себе под нос. Так обидно мне стало! Все на лицо смотрят, а будь я злодейка какая или ведьма богомерзкая, и то все равно бы было?
— Ты поприветливей, поприветливей, Марьюшка, — няня меня шепотом просит, — по голосу слышу, хорош молодец!
— Так ты, — говорю приветливо, чтобы нянюшку не расстраивать, — только похвалить меня приехал, колдун иноземный?
Он как-то так хмыкнул задумчиво, меня продолжая разглядывать. По лицу вода течет, по волосам рыжим, а он внимания на это не обращает.
— Верно ли, — спрашивает в ответ, на вопрос мой не отвечая, — что Кащей-Полоз сестру твою в жены взял?
Я вздохнула. Ничем он от других женихов не отличается.
— Верно, — отвечаю, хмурясь. — У нас это на базаре бабки тоже обсуждают.
Усмехнулся колдун, засверкал глазами, но ничего на укол мой не ответил.
— Даже жаль, что враждуем мы сейчас. Проиграл спор он наш давний — кто первым жену себе берет,
— Так раз тебе Кащей интересен, может, ты к нему прямиком в подземное царство слетаешь и его самого спросишь? — перебила я его невежливо.
— Это что ты мне, красавица, провалиться так желаешь? — сощурился Мерлин с усмешкою.
— Да как же можно, гость незваный, — я глаза опустила, кончик косы застенчиво тереблю, — совсем не то я имела в виду. Похвалить ты меня похвалил, родство выяснил, может, к делу перейдешь? А то так, глядишь, под дождем простоишь и чешуей, как водяник, покроешься.
Слышу, опять девки хихикают из сеней терема нашего. И народ из села, несмотря на дождь, вокруг жениха собираться начал.
— К делу, говоришь, — медленно Мерлин говорит. — Замуж приехал тебя позвать, прекрасная дева. Выходи за меня, станешь моей леди, в замке моем хозяйкой, ни в чем отказа тебе не будет.
— А то, что с мужем сестры моей вы враждуете, тебе не помешает? — интересуюсь.
— Чем же мне помешает? — отмахнулся он. — Встречаться вам не обязательно, ты замужем, она замужем, где мужья, там и вы.
— Как ты все решил сразу, колдун иноземный. И что же я делать у тебя в женах буду, раз с родными встречаться нельзя? — спрашиваю ласково.
— А что ты здесь делаешь? — отвечает он с усмешкою. — Хочешь, вышивай, хочешь, платья себе шей. Драгоценных камней и тканей у меня видимо-невидимо, хоть каждый день наряды меняй. Главное, меня от дел моих не отвлекай: волшбу я творю в башне своей да зверей лесных лечу, некогда мне на глупости отвлекаться.
— То есть тебя не отвлекай, детишек рожай и замок твой украшай? — подсказала я голосом елейным. — Какая жизнь-то мне сладкая предстоит, завидная!
— Можно и не рожать, ежели красу свою портить не хочешь, — пожал он плечами. — Меньше шума будет.
— Ишь что выдумал, — нянюшка бормочет, — без детишек куда мужу справному! Надо отца Василия попросить его святой водой облить, мигом плодиться и размножаться захочет! Или у жреца Анфона с капища Велесового иглу попросить и в одеяло воткнуть…
— Так что ответишь ты, Марья-искусница? — колдун меня спрашивает. — Согласишься женой моей стать?
Закончился дождь, растянулась на умытом небе радуга-красавица.
— Конечно, соглашусь, — отвечаю с улыбкою широкой. Разозлил он меня самоуверенностью своей: все уже порешал, как жить будем, что я делать буду, только у меня не спросил. Девки в предвкушении опять хихикают, селяне тоже хохочут, а я думаю, чего бы такого для волшебника неисполнимого загадать. — Уж не бывало сватовства у меня лучше, так ты красиво замуж меня зазываешь. Выйду, но не раньше, чем соткешь мне из радуги платье свадебное, чтобы честь по чести мне замуж выходить!