Марьяжник
Шрифт:
– Что это значит? – нахмурился Рытвиненко.
– А значит это, уважаемый Игнат Назарович, что есть у нас опасения о нечистоплотности этой дуэли. Не с вашей стороны, конечно…
– Я вас не понимаю.
– А я готов объяснить, – Матвей Евграфович улыбнулся и чиркнул спичкой. – Только вы бы убрали покамест оружие, Игнат Назарович. Не ровен час выстрелить может. Не себя, так меня пораните. Уберите, уберите. Ни к чему это. Тогда и разговор у нас с вами деловой выйдет.
Пару мгновений Рытвиненко стоял без движений,
– Ну-с, – сказал он, энергично встряхивая головой. – Я вас слушаю, господин Головацкий. Извольте теперь объясниться.
– Охотно. Как я уже сказал выше, есть у нас подозрения, что дуэль ваша с капитаном Симаковым была спровоцирована. С целью его дальнейшей смерти, Игнат Назарович. Так-то. Вы стали всего лишь орудием убийства в руках профессионального интригана. Если нам удастся доказать это и истинный преступник будет пойман, вас ждет полное оправдание в случившемся. Вас ведь разжаловали, как я понимаю?
– Час назад, – Рытвиненко вновь потянулся к бутылке. Его пальцы сомкнулись на стеклянном горлышке, но сейчас пить он не торопился. – Оно и понятно. Я ожидал чего-то подобного. И я не скрывался, скажу вам прямо, господин Головацкий. Я просто… Мне требовалось все это обдумать.
– И как? Обдумали?
– В общих чертах. И вы правы. В нашей с капитаном дуэли было немало странностей. И в первую очередь то, почему не выстрелил пистолет Симакова. Признаться, я даже не задумывался о провокации… Хотя… Черт возьми! Скажите, с чего такое предположение? Вы подозреваете, что капитан Симаков намеренно искал смерти?
– Боюсь, что нет, – Матвей Евграфович покачал головой. – Его смерти искали другие. Эта история тесно связана с гибелью генерала Корниевича.
– Как? Почему?
– Я задам вам один вопрос, Игнат Назарович, если вы не против, конечно.
– Ну, задавайте.
Пальцы поручика, лежавшие до сих пор на горлышке бутылки, разомкнулись. Он так и не выпил. Напротив, казалось, Рытвиненко усилием воли старался согнать с себя хмель, но тщетно – процесс этот требовал немалого времени, как минимум, до утра.
– Вопрос этот щепетильный, уважаемый Игнат Назарович, и я прекрасно понимаю, что, как человек благородный, я не имею права его задавать, а вы, как человек не менее благородный, имеете полное право не отвечать на него… Да-с… Однако от вашего ответа зависит очень многое. Поверьте. И я уверенно могу обещать вам, что все сказанное вами, если вы все же решитесь ответить, останется строго между нами…
– Ну же! – поторопил собеседника Рытвиненко.
– Из-за чего состоялась ваша дуэль с капитаном Симаковым?
Поручик вспыхнул, казалось, до корней волос, и его правая рука снова зашарила по столу в поисках пистолета. Он даже нащупал его, но в последний момент опомнился, взяв в расчет все то, что говорил Матвей Евграфович несколькими минутами ранее. На лице Рытвиненко появилась гримаса боли, затем она сменилась выражением отчаяния, и в итоге поручик попросту тяжело опустил взгляд.
Головацкий терпеливо ждал.
– Это личное, – негромко произнес Рытвиненко.
– Я понимаю. И все-таки? Я должен знать, Игнат Назарович.
– Капитан Симаков обесчестил мою сестру! Я, сами понимаете, не мог не…
– Вы уверены в этом? – профессор слегка подался вперед.
– Уверен в чем?
– В том, что вы сказали… про вашу сестру?
– Черт возьми!
Рытвиненко спрыгнул со стола, но Головацкий, как и в первый раз, остался абсолютно невозмутим.
– Успокойтесь, Игнат Назарович. Я убедительнейшим образом прошу вас успокоиться. И также прошу вас хорошенько подумать. Откуда вы узнали о вашей сестре и капитане Симакове?
– От одного человека.
– Кто этот человек?
– Он отрекомендовался одним из адъютантов генерала Корниевича и близким другом Симакова. Однако, как он сказал, поступок капитана претит его пониманиям о чести и…
– Этот человек назвал свою фамилию? – в нетерпении перебил поручика Головацкий.
Рытвиненко наморщил высокий лоб.
– Да, он, кажется, представился, но у меня в памяти как-то не отложилась его фамилия. Гораздо важнее то, что этот человек сообщил… И у меня, помню, словно разум помутился. Я немедленно отправил Симакову вызов, и мы…
– А описать того человека можете?
Матвей Евграфович почти не сомневался в том, что услышит. И не ошибся.
– Ну, он был невысок, относительно упитан, – Рытвиненко на время забыл и о бутылке вина, и о своем заряженном пистолете. Не говоря уже о том, с какой целью он собирался использовать оружие. – Смуглая кожа, чуть раскосые глаза…
– И прихрамывает на левую ногу, – закончил за поручика Головацкий. – Одет в темное пальто и котелок.
– Откуда вы знаете? – вскинулся Рытвиненко. – Вы с ним знакомы?
– К сожалению, пока еще нет, – вздохнул профессор. – Но очень, знаете ли, мечтаю познакомиться. Это именно тот человек, которого мы ищем, Игнат Назарович. Он представился как Звонарев, не так ли?
– Да! Черт возьми, да! Вы правы! Звонарев! Вы сказали сейчас, и я вспомнил… – поручик осекся. – Постойте-ка… Как же это?.. Вы хотите сказать, что он обманул меня? Он не друг Симакова?
– Не друг. И не адъютант покойного генерала Корниевича. Так что вполне вероятно, что и вся эта история с вашей сестрой, уважаемый Игнат Назарович, – не более чем выдумка. Вам следовало бы сначала…