Марьяжник
Шрифт:
– Вы всегда так подкрадываетесь к людям?
– Прошу прощения, – последовал ответ, впрочем, без малейшей тени раскаяния. – У меня это вышло невольно. Я как раз направлялся к вам. Хотел дать знать с запиской. Предварительно, так сказать. Но потом посчитал это излишним…
Как в предыдущую встречу, на этом человеке было пальто с высоко поднятым воротником, шарф и шляпа. Лицо было полностью скрыто от посторонних глаз.
Головацкий коротко свистнул, подзывая дога.
– Пойдемте в дом.
– В этом нет необходимости, – возразил мужчина. – Я вполне могу сообщить вам и здесь.
– Слушаю.
–
– Я слышал о господине Гурьянове, – Матвей Евграфович нахмурился.
– Так вот, он один из них. Ежели вы по-прежнему желаете, профессор, я могу…
– Постойте, постойте, – перебил собеседника Головацкий. – Давайте-ка не так скоро, милейший. Скажите лучше, вам удалось выяснить, что это за кружок?
– Только в общих чертах, – мужчина слегка приподнял шляпу, промокнул лоб платком и вновь скрыл верхнюю часть лица. – Вы были правы, профессор. Это антиправительственный кружок. Но не социал-демократический. Организатором кружка был генерал Корниевич. Кружок насчитывает порядка пятнадцати членов. Может быть, чуть больше. На этот счет проверенной информации у меня нет. Но Гурьянов, вероятно, сможет ответить на все интересующие вас вопросы.
– Чем занимается этот кружок?
Огромный черный дог замер рядом с левой ногой хозяина и настороженно взирал на человека в пальто. Собеседник Головацкого тоже покосился на пса. Дог слегка обнажил зубы и негромко зарычал. Ему требовалась всего одна-единственная команда Матвея Евграфовича, чтобы незамедлительно броситься на подозрительного типа.
– Увы, этого я сказать не могу, – мужчина покачал головой.
– Не можете или не хотите?
– Не могу, профессор. По той простой причине, что не знаю. У меня было слишком мало времени для наведения более детальных справок. Скажу только одно. Некоторые из членов этого кружка, в том числе Гурьянов и покойный генерал Корниевич, поддерживают или поддерживали, коль скоро речь идет об умершем, определенные отношения с социал-демократами. То есть с нами, – зачем-то живо поправился человек в пальто и снова покосился на дога. – Но мне не известно, чем они занимаются внутри своего кружка. Какие у них планы, какие идеи – ничего этого я не знаю.
Некоторое время Головацкий насупленно молчал. Затем вплотную приблизившись к человеку в пальто, он мягко взял его под руку и вместе с ним двинулся по аллее. Пес последовал за ними на почтительном отдалении, но по-прежнему бдительно следя за тем, чтобы незнакомец, не дай бог, не причинил какого-либо вреда его хозяину.
– Ну, хорошо, милейший, – медленно с расстановкой продолжил Матвей Евграфович. – Тогда давайте вернемся с вами ко второй части моей просьбы. Вы сумеете свести меня с Михаилом Германовичем Гурьяновым?
– Об этом я вам и толкую, профессор, – мужчина недовольно дернул плечом, но вырывать свой локоть из руки Головацкого не стал. – С Гурьяновым могу. Только с ним и ни с кем больше из их кружка. Я отрекомендую вас как одного из законспирированных членов нашего движения. Разумеется, я сильно рискую,
– Не волнуйтесь, никаких последствий для вас лично это дело иметь не будет.
– Так вы обещаете?
Если на момент предыдущей встречи, состоявшейся в кабинете Матвея Евграфовича, человек в пальто старался держаться с достоинством, то теперь он вел себя совершенно иначе. Он откровенно нервничал. Головацкий не мог не заметить этого по тому, как его спутник то и дело оглядывался по сторонам, понижал голос до шепота, периодически поправлял поднятый ворот и шарф…
– Я вам обещаю, – заверил профессор.
– Хорошо. Когда вы хотите устроить встречу?
Головацкий подумал всего мгновение:
– Почему бы не сегодня, милейший?
– Сегодня?
– Да. Скажем, ближе к вечеру. Часу в седьмом, например. Сможете это устроить?
Теперь пришел черед задуматься человеку в пальто. И думал он, не в пример Матвею Евграфовичу, значительно дольше. Затем с каким-то отчаянием и даже некоторым ожесточением решительно качнул головой:
– Пусть будет сегодня в семь.
Головацкий остановился. Вынужденно остановился и его собеседник. Оглянулся на дога.
– Куда я должен прийти? – спросил профессор.
– Знаете трактир на Конной? «Буриме»?
– Найду.
– На втором этаже есть нумера… Для определенных целей, знаете ли… Поднимайтесь в четвертый. Я и Гурьянов будем ждать вас там.
– Оригинальное место для встреч, – усмехнулся Матвей Евграфович.
Мужчина в пальто, кажется, обиделся.
– Мы вынуждены соблюдать конспирацию, профессор, – с достоинством заявил он, и Головацкий искренне пожалел, что в этот момент не может видеть лица собеседника. – Для нас это первейшее дело. Вы должны понимать…
– Я понимаю, понимаю, милейший, – заверил Матвей Евграфович. – Нет нужды… Что ж, давайте на том и договоримся. Сегодня в семь в трактире на Конной. «Буриме», говорите?
Человек в пальто согласно кивнул.
– Тогда до вечера, – подвел черту профессор.
Он попрощался с мужчиной кивком головы, подозвал пса и совсем в ином расположении духа отправился обратно домой. Головацкий верил, что эта сегодняшняя встреча с господином Гурьяновым может в корне изменить ход дела. Только к встрече этой следовало основательно подготовиться. И для этой цели профессору нужно было участие Буйчилова…
Уже оказавшись у себя в кабинете, который Орлов и Михайлов успели покинуть до возвращения Головацкого, Матвей Евграфович написал коротенькую записку, адресованную начальнику Третьего отделения, и отправил ее с Иваном в департамент полиции.
Откинувшись на мягкую спинку кресла, профессор с удовольствием раскурил сигару.
Глава 7
Головацкий выходит на след
Трактир «Буриме» на Конной представлял собой старенькое двухэтажное здание, расположенное небольшим полукругом. Вернее, сам трактир находился только на первом этаже особняка, некогда принадлежавшего разорившемуся купцу Ермолаеву, а второй этаж новый хозяин приспособил под отдельные нумера, используемые подвыпившей клиентурой для любовных утех с девицами легкого поведения. Теперь Головацкий знал, что нередко эти же самые нумера используются и совсем для иных целей. Например, для конспиративных встреч.