Маша без медведя 2
Шрифт:
— Что, Томочка, никак государь император пожаловал? — иронично спросила я, когда она остановилась у нашего диванчика.
Эта фраза заставила её нервно засмеяться:
— Ну, барышня, скажете тоже — государь!
— Однако же, — заметила Маруся, — по вашему лицу мы делаем вывод, что прибыл некто, имеющий весьма весомый статус в городе Заранске. И кто же эта персона?
— Ах, барышни, вам бы всё шуточки! — всплеснула руками Тома. — Сами господин Бирюков в холле ожидают! Прикажете принять?
Я посмотрела на Марусю.
— Прижимистый тип, лишнюю
— Приглашайте, Томочка. Да ведите его прямо сюда, тут у нас уголок тихий, спокойно побеседуем.
Тома умчалась. Завучиха, которой, очевидно, уже тоже доложили о прибытии столь солидного гостя, продолжала своё курсирование по гостиной, изредка стреляя на входную дверь глазами.
— То, что он расчётлив, я ещё на этом благотворительном ужасе поняла, — поделилась я. — Торговаться начал, чтоб показать намерения. Дошёл до довольно высоких ставок…
— Чтоб показать возможности? — засмеялась Маруся.
— Ну, да. И вовремя соскочил, чтоб не тратиться столь беспутно.
— Что, в общем-то, говорит в его пользу.
— Н-да. Надеюсь, сейчас он не будет столь же упорен.
— Думаешь, за картиной пришёл?
— Ну, не для того же, чтобы выразить мне соболезнования в утрате семьи.
— А вдруг он ищет невесту?
— Без связей и капиталов? Сильно сомневаюсь.
В отворившиеся двери гостиной вплыл наш солидный посетитель (выше среднего роста, широкий в кости мужик), чинно раскланялся с завучихой и двинулся в нашу сторону под руководством горничной.
— С другой стороны, — Маруся слегка приподняла брови, — если ты напишешь пару десятков картин, которые можно будет продать хоть вполовину столь же удачно, как аукционные, это само по себе интересно. Плюс кое-какое приданое от государыни всё-таки будет.
Я посмотрела на Марусю со смесью скепсиса и зарождающегося опасения:
— Только не накаркай, прошу тебя…
В качестве жениха господин Бирюков нравился мне не очень. Во-первых, он был довольно возрастной — голова совершенно седая. Во-вторых, вот эта его прижимистость сразу отталкивала. Я, по правде говоря, привыкла к Баграровской щедрости, а этот каждый раз считать будет да выгадывать. Я с ужасом осознала, что на полном серьёзе анализирую перспективу стать госпожой Бирюковой, и потрясла головой.
— Вполне возможно, у него есть сын… — «порадовала» меня Маруся.
И тут гость остановился у нашего диванчика.
— Присаживайтесь, господин Бирюков, — на правах хозяйки кивнула я ему. — Чему обязана?
Бирюков цепко ухватился за спинку стула, не торопясь, однако, садиться.
— Я бы попросил вас, Мария, уделить мне четверть часа или около того вашего драгоценного времени для приватного разговора.
— Не беспокойтесь, это именно приватный формат. Разговор у нас пойдёт, я так понимаю, деловой — а барышня Рокотова является моей поверенной. Можете говорить смело. Также прошу вас обойтись без длинных вступлений. Вполне вероятно, что скоро прибудут ещё посетители.
Марусина
— Н-ну-с, хорошо, — он разместился напротив нас в широком кресле и прислонил к подлокотнику тяжёлую трость. — Итак, барышни, касательно цели моего визита. Я хотел бы заказать портрет.
— Портрет? — удивилась я. — Ваш?
— Нет-нет! Моей покойной супруги. Такое возможно? — Бирюков извлёк из нагрудного кармана плоский кожаный кошелёк, а из него — фотографию, размером примерно с ладонь.
— Сочувствую вашей утрате.
Он слегка нахмурился и склонил голову:
— Благодарю за тёплые слова. Три года я держал траур по ней, и теперь мне хотелось бы…
— Увековечить её память? — подсказала Маруся.
— Да.
— Что ж, — я ещё раз взглянула на карточку, — тогда первый вопрос. Принципиальный. Вы видели, в какой манере выполнены мои последние работы — вы хотите такой же портрет?
Про магическое наполнение я уточнять, ясное дело, не собиралась, но в точечном стиле упрессовывать ману мне проще всего. Да и воронки-накопители к ним удачнее всего крепятся.
— Да. Хорошая манера, хоть и слегка непривычная. Словно свет из них идёт. Пусть также будет.
М-м, а господин Бирюков не лыком шит — имеет, очевидно, некоторую склонность к восприятию истинного вида вещей. Возможно, это ему и в делах способствует. Однако вслух я на эту тему рассуждать не стала.
— Размер? Наверное, побольше, чем фотография?
Господин Бирюков изобразил руками довольно обширное полотно. И уточнил, что хотел бы иметь портрет, написанный маслом или чем-то столь же долговечным. Так-так. Мы с Марусей переглянулись.
— Итак, если общие вопросы утрясены, — сухо подвела итог она, — осталось договориться о стоимости заказа, и можно будет начинать работу над портретом.
— Назовите вашу цену, — сурово предложил Бирюков.
— Нет уж, — я откинулась на спинку дивана. — Вы назовите цену. И если она будет справедливой, я соглашусь заключить с вами договор. Если же нет — разойдёмся каждый при своём. Заняться мне есть чем. Великая княжна Софья попросила меня нарисовать несколько пейзажей для украшения личных покоев императорской семьи в Зимнем дворце.
Над нашим кружком повисла напряжённая тишина. Бирюков явно боролся сам с собой. Прижимистость хотела поставить ценник пониже, а рассудочность, в свою очередь опасалась, как бы я не отказалась. Губы его подрагивали и вообще, лицо он удерживал с трудом.
— Триста тысяч.
Маруся расширившимися глазами посмотрела сперва на него, потом на меня…
— Двести семьдесят пять, — согласилась я. Надо же вознаградить человека за честность. — Только уж холст и раму по желаемому размеру сразу доставьте. Мне, как вы понимаете, это затруднительно. Теперь вот что. Обратитесь в дирекцию гимназии и объясните им ситуацию. Попросите личный счёт воспитанницы для помещения туда денежных средств. Только… сумму вы им скажете другую.