Маша и Медведев
Шрифт:
— Димитрий-то наш завтра возвращается. Потрясенная Маруся подняла на нее глаза.
— Как услышал, что ты в Москве, все, говорит, бросаю свои дела и вылетаю. Пусть, говорит, она меня ждет и, пока я не приеду, никуда не уходит...
35
Медведев ехал в аэропорт, когда запиликал его мобильный, и низкий женский голос сказал:
— Дмитрий Михайлович? Здравствуйте. С вами говорит главный врач частной психоневрологической клиники. Меня зовут Карина Арменовна. У нас на излечении находится одна ваша близкая знакомая,
— Она что же, умом тронулась? — усмехнулся Медведев.
— Напрасно иронизируете. Она в тяжелейшем состоянии. И мы, к сожалению, вынуждены расписаться в собственном бессилии. Я прошу вас приехать как можно быстрее. Боюсь, это все, чем мы можем ей помочь.
— Ничего не понимаю...
— Я все объясню вам при встрече.
— Ерунда какая-то!
— Будьте милосердны. В ваших руках человеческая жизнь.
— Да я-то тут при чем?!
— Только вы и при чем, Дмитрий Михайлович, уж поверьте мне на слово. Это я вам как специалист говорю.
— Я черт-те где, за тысячу километров...
— Плохо! Дорога каждая минута. Вы когда возвращаетесь?
— Прилетаю в Москву завтра в шесть утра.
— В аэропорту вас будет ждать наша машина...
Водитель присланной за ним «вольво», молодой кавказец, всю дорогу мрачно молчал. И у Медведева мелькнула даже шальная мысль: уж не похищение ли это, организованное таким вот оригинальным способом?
Охранник на въезде вежливо, но твердо попросил его сдать мобильный.
— Я отключу.
— Придется сдать, таковы правила.
— А ремень со шнурками вам не нужен? — взорвался Митя.
— А ремень со шнурками оставьте у себя, — невозмутимо парировал охранник.
В кабинет к Карине Медведев вошел, даже не пытаясь скрыть раздражение.
— Кофе? — предложила она, жестом указывая на широкое низкое кресло возле журнального столика.
— Спасибо, нет. — Он рывком выдвинул стул. — Не могу понять, как я вообще попался на вашу удочку! А посему прошу покороче. У меня мало времени.
— Боюсь, Дмитрий Михайлович, вы меня неправильно поняли.
— Ну так объясните.
— Попытаюсь. Не хочу читать вам лекцию по психиатрии...
— Боже вас упаси!
— ...ограничусь бытовым уровнем. У Нинели Федоровны тяжелейшая депрессия, развившаяся на фоне вашего с ней разрыва. Полностью утрачен интерес к жизни. Может быть, слышали, есть такой термин «чувство отсутствия чувств»? Тяжелая угнетенность, отказ от пищи, нарушенный сон. Заторможенность мыслительных и двигательных процессов. Она просто лежит с открытыми глазами и молчит. Такие больные нередко заканчивают суицидом. Можно, конечно, добиться определенных результатов с помощью терапии, но психотропные препараты необратимо разрушат ее здоровье. Так что альтернатива такова: самоубийство или распад личности.
— И вы хотите от меня...
— Только одного: помогите пробудить в ней волю к жизни. Понимаете? Боль, страх, отчаяние — все, что угодно, кроме этого тупого безразличия. Остальное мы сделаем сами.
— Вы пытаетесь меня уверить, что такая женщина, как Нинель, может впасть в подобное состояние только потому, что один из ее многочисленных поклонников наконец-то решился разорвать отношения, давно себя исчерпавшие?
— Хотите посмотреть на нее?
Они шли по светлому длинному коридору,
— Подождите, пожалуйста, здесь. Я вас приглашу, — сказала Карина, скрываясь за одной из таких дверей.
Медведев подошел к огромному, ярко подсвеченному аквариуму. За стеклом, как на экране, текла другая жизнь: мерно покачивались сочные водоросли, громоздились таинственные, поросшие ракушками гроты и плыли диковинные, причудливо раскрашенные рыбки. Митя постучал по стеклу пальцем, и рыбки изумленно уставились на него бессмысленными выпуклыми глазами.
Рыбье царство — красота и покой, лишенные разума и страстей. Прообраз рая, прибежище для измученной души. Или это только видимое спокойствие, и здесь тоже кипят свои страсти, плетутся интриги, идет борьба не на жизнь, а на смерть? Но с кем бороться в аквариуме, в этом идиллическом пространстве, напрочь лишенном хищников? А разве только хищники опустошают души?
— Пожалуйста, прошу вас, — вывела его из задумчивости Карина и посторонилась, давая дорогу.
...Нинель лежала на спине под белой простыней и будто спала с открытыми глазами. Чудесные волосы были коротко, почти «под ноль» острижены, и Медведев не сразу узнал ее, похожую на худенького испуганного подростка.
— Неля?
Он взял ее безвольную руку, но она осталась безучастна. И тогда Митя, потрясенный увиденным, позвал ее давно забытым именем, которым называл лишь в самые первые, счастливые дни их совместной жизни:
— Елка...
Ничего не изменилось, только из глаз ее потекли слезы, заструились двумя прозрачными неоскудевающими ручейками.
— Очень хорошо. Просто замечательно! — тихо сказала Карина. — Я и не ожидала такого эффекта! Я распоряжусь поставить для вас вторую кровать.
— Не понял! — обернулся Медведев. — Вы что, рассчитываете, что я здесь останусь?
— А вы смогли бы сейчас уехать?
— А чем я, по-вашему, могу помочь?
— Просто говорите с ней. Она же слышит! Держите за руку. Общие воспоминания, какие-то милые пустячки, все то хорошее, что было между вами. Только искренне. Постарайтесь погрузиться в то время, когда еще ничто не омрачало ваших отношений. Вот увидите, у вас получится!
— Я не психолог.
— Все мы немножко психологи, когда речь идет о близких нам людях.
— Она уже давно перестала быть мне близким человеком, и я не стану дарить ей пустые надежды!
— Тогда подарите ей жизнь...
Этой ночью приснилось Марусе, будто бежит она куда-то, едва касаясь ногами земли — оттолкнется и летит, парит в воздухе. И так легко, так приятно это свободное счастливое парение! Вдруг, словно из-под земли, прямо перед ней появляется старушка, и Маша, оттолкнув ее, бежит дальше, сожалея о невольной грубости. И надо бы извиниться, но та уже далеко позади. А на душе тревожно и страшно, что не простит старушка обиду. Но разве догнать ей молодую, сильную Машу? Только та уже рядом, смотрит злобно маленькими пустыми глазами. И понимает Маруся, что пощады не будет...