Маша Орлова. Тетралогия
Шрифт:
Она сказала на прощание:
– Если интересно, мой плеер был выключен. Я всё слышала.
Антонио хитро сузил глаза.
– Да? Но ты всегда сидишь здесь с плеером и отрешённым видом, и не отзываешься.
– Я просто слушаю, что вы обо мне говорите. Интересно же.
Он усмехнулся.
– А я всегда прихожу туда, чтобы поговорить с выключенным телефоном. Ну, ты же иногда не желаешь меня слушать.
Чужие сны
Глава 1. Что
– Садитесь.
Не смотря на предложение хозяина, сесть Маша не рискнула. Она осталась стоять посреди комнаты с земляным полом, терзая пальцами край блокнота. Она оглядывала стены дома, расписанные абсолютно диким образом – красными и оранжевыми символами – и не сразу вспомнила, что нужно и представиться.
– Лейтенант Орлова, центр по борьбе с нелегальным применением магии. Я бы хотела кое-что спросить у вас.
– Лейтенант! – скрюченная фигура хозяина дома изобразила перед ней нечто кособокое, напоминающее поклон.
– Да. Могу я узнать, как вас зовут?
По земляному полу были разбросаны подушки, покрывала и посуда.
– Комиссар, – широко улыбаясь, произнёс он, делая очередной жест в сторону подушек.
Она открыла блокнот на первой же чистой странице, а таких осталось немного, и записала прозвище хозяина дома, рядом нарисовала жирный знак вопроса.
– Хорошо. – Маша переминалась с ноги на ногу, ёжась от сквозняка. В доме было едва ли не холоднее, чем на улице. – Тогда скажите, что вы знаете об эпидемии?
Пользуясь тем, что Комиссар опустился на одну из подушек и уставился в пол, Маша принялась перерисовывать символ со стены. Навесу плохо писала ручка, от холода костенели и не слушались пальцы. Маша вполголоса ругалась.
– Знаю. Я многое знаю, – выдохнул он и издал протяжный стон-вой, заставивший Машу вздрогнуть. – Эпидемию на нас наслали за все наши провинности. Это высшие силы… Они следят за нами.
– Ясно. – Отчаявшись довести до ума первый символ, Маша принялась за второй, похожий на двух дерущихся собак. – А что, были какие-то особые провинности?
Он уронил голову на грудь, и в первую секунду Маше показалось – потерял сознание. Но Комиссар заговорил снова.
– Провинности… провинности-провинности-провинности. Предательства! Предатели-предатели-предатели. Они здесь, предатели. Они среди нас. И знаете, какое наказание за это последует?
Он резко развернулся к Маше, и она ощутила, как по спине бегут мурашки. Когда она собиралась идти сюда, ей говорили, её ловили за руку и повторяли: «Он безумен». Он давно чокнулся. Да он чинил крышу, упал, ударился пятками о твёрдый, как камень, утоптанный двор, и – до свидания, разум!
– Смерть! – рявкнул Комиссар и в одно мгновение оказался так близко к Маше, что она ощутила запах его дыхания: табак и ещё что-то неприятное, горькое.
Его глаза, с белками, красными от полопавшихся сосудов, оказались прямо перед ней. Маша подалась назад, рукой оттянув ворот свитера, как будто ей вдруг
– Да-да-да, – забормотал Комиссар и, подволакивая ногу, заковылял вдоль стены. Подол цветной хламиды, в которую он завернулся, скрюченными пальцами сжимая края тряпок на груди, волочилась следом, мёл земляной пол. – Смерть. Вот что всех нас ждёт. Смерть. Это достойное наказание нам всем. За то, что мы творили. За то, что могли бы сотворить. Но ничего… ничего! Умрут – и не смогут больше грешить. Грязные отродья.
В окна, тоже изрисованные красными корявыми узорами, снова били дождевые капли.
Дома тонули в зарослях ивняка и череды – низенькие крыши сами заросли травой. Деревню с одной стороны подпирал реденький лесок, с трёх других – залитые туманом болота.
Когда Маша, уже привычно пригибаясь, выбралась из дома, с неба сыпал мелкий дождь, растворяясь в серых лужах на разбитой дороге.
– Ты заметила, – сказала она ожидающей возле дома Сабрине. – Здесь люди совсем не такие, как в городе. Не любят они общаться. Никак не могу привыкнуть, что со мной никто не собирается разговаривать.
– Ты бы ещё с трупами пошла общаться. Дался тебе этот ненормальный.
Сабрина, в отличие от неё, ни разу ещё не приложилась лбом о притолоку, ступала бесшумно даже по скрипучим половицам, и когда неожиданно возникала за чьей-нибудь спиной, даже у Маши пробегали мурашки по коже. Сейчас она остановилась на середине разбитой дороги и окинула дома взглядом полководца.
– Куда теперь? Ты ещё не со всеми местными жителями напререкалась?
Сунув в карман куртки изрядно помятый и уже чем-то испачканный блокнот, Маша ткнула пальцем в сторону окраины деревни. Лес, цветной от прикосновений осени, подступал к самым домам и почти погребал их под собой, оставляя на обозрение только крыльцо с разноцветными обшарпанными ступеньками.
– Пойдём пререкаться туда.
– Как скажешь.
На улице, как всегда, царили пуста и тоска, только собаки лениво тявкали из-за заборов.
– Ещё сегодня нужно зайти к докторам. Что они скажут, интересно, – пробормотала Маша, топая по грязи. Дорога недолго хранила следы, их смывал дождь.
– Зайдём, – отозвалась Сабрина. – Вчера говорили, что эпидемия пошла на спад.
– Надеюсь… – Маша нашарила в безразмерном кармане брезентовой куртки медицинскую маску и запоздало попыталась пристроить её на лицо, чем вызвала усмешку подруги.
– Перестань. Всё равно непонятно, как передаётся эта болезнь. И если бы мы могли заразиться, мы бы уже это сделали.
Маша кивнула, соглашаясь то ли с Сабриной, то ли со своими мыслями, что зря весь этот переполох был затеян. Мало ли заразы нашлось в забытой богами деревеньке, что посреди болот и лесов, в царстве осенней скользкой грязи, и зачем сразу же и во всём видеть злой умысел мага.
Они с минуту шли в молчании, и за это время мысли Маши успели плавно перетечь от мистических сказок к вполне реальным вещам.