Машенька и опер Медведев

Рам Янка

– Не сутулься.

– Почему ты ему позволяешь так разговаривать?

– Он потом извинится.

– И всё равно...

– А что мне делать? Уйти? Он пропадёт... Вот, Медведева твоего порешит и сам с инфарктом сляжет. Женщины иногда должны быть буфером. Мужчины психологически слабее.

– Ты меня тоже осуждаешь?

Отрицательно качает головой.

– Что мне делать?!

– Иди спать, детка... Утро вечера мудренее.

Но я продолжаю сидеть, прислушиваясь к тому, как отец хлопает

дверцей холодильника. Пинает разбитые осколки. И слышу знакомый стук бутылки о стол и рюмку.

Он редко делает так. Пьяным я выношу его еще меньше, чем трезвым. Все его плохие черты обостряются. Хотя, казалось бы, что сейчас острее уже некуда!

И мне противно и страшно сейчас. А еще очень обидно. И стыдно. От бури негативных эмоций, меня размазывает.

Я хочу к Мише...

От слез всё плывёт.

Я слышу, как мне приходят смс. Страшно заглядывать...

Не могу собраться с силами и объясниться. Но наплакавшись и отдышавшись, открываю переписку. Решив, что надо извиниться.

Сразу же вываливается куча сообщений. Слепо просматриваю, не понимая смысла. И последнее, как щелчок затвора, приставленного к затылку пистолета.

"Через пять минут буду. Не выйдешь, я сам зайду".

Куда это он зайдет?? Сюда, к отцу?! Тот ему сейчас топор в лоб воткнёт, не меньше!

"Нет!" - набираю трясущимися пальцами.

"Меня здесь нет". Черт. Стираю.

Что писать?!

"Я не дома. Не надо приезжать."

"Где ты?"

И я отыскиваю в себе единственный стопроцентный вариант, который тормознёт моего Медведя. Но и подпишет мне смертный приговор в его глазах.

Только, разве поездка в Европу с Зайцевым это уже не смертный приговор? Миша ревнив. Он же всё равно не поймет и не простит...

А сейчас надо просто побыть буфером, как сказала Эльвира. Поэтому, я захлебываясь от слёз и не видя букв на экране, пишу:

"Я с Никитой".

"Зачем ты мне опять врёшь? Я подъехал. Выходи, в глаза мне все скажи."

Слышу, как отец, хлопая дверью, выходит во двор.

Пьяный, разъяренный и винящий во всем Медведева.

"Нечего говорить! Уезжай! Не хочу тебя больше видеть!"

Непопадающими по кнопкам пальцами строчу я, ища ещё что-то, что отморозит сейчас Медведева.

"Маш...Ответь на звонок. Пожалуйста!"

Прости... прости... прости!!!

Слышу даже через стекло, короткий удар по клаксону. И память рисует, как обычно это делает Медведев, сжав кисть в кулак.

Подлетаю с подоконника. Отец поворачивается к воротам.

От адреналина мне становится плохо - резко подкатывает тошнота и колени подкашиваются.

Ломая ноготь открываю окно.

– Пап!!

Поднимает на меня взгляд.

– Пап! Прости меня! Иди, пожалуйста, домой!

Пауза в несколько секунд. Не меняясь в лице идет наконец-то в дом.

Господи...

Стекаю

по стене вниз. Отдышавшись, бегу в свою комнату, к другому окну. Посмотреть уехал или нет этот самоубийца!

Резко развернув свой джип, Медведев, срывает его с места и разбивая колёсами сугробы на обочине, уезжает.

– Слава Богу...

На двери шкафа висит красивое светлое платье со стразами. Не свадебное... Но... кремовое, с принтом из больших белых цветов.

Глажу пышную неровную юбку. Примерно по колено спереди и чуть ниже сзади. С намёком на "беби-дол", но изящное как у английской принцессы.

Ах, как бы Миша смотрел на меня в нем!

Но смотреть на меня в нём будет кто угодно, кроме Миши.

Всё сжимается внутри. Мне кажется, я физически не смогу выдержать присутствие Никиты теперь рядом. Даже сыграть толком не смогу. И ехать я с ним тоже не могу!

Тошнит... Но придется. Посадка у нас в Копенгагене, и я сразу же потеряюсь в аэропорту. Сяду там и буду писать Мише десять тысяч извинений... И сто тысяч признаний в любви. Вдруг, сжалится и простит. Эх...

Чтобы хоть немного успокоить прожигающую душу совесть, я пишу сообщение Мише и ставлю его в отложку. Гуглю свой рейс и ставлю так, чтобы оно пришло в момент, как только самолёт поднимется в воздух.

"Миша, прости меня, пожалуйста! За то, что я Чудовище. Глупое, бестолковое и нелепое. Ты самый лучший Красавец на свете. Мне с тобой было очень хорошо. Но отец тебя уничтожит... А я так не могу."

Стягиваю с полки книгу "Красавица и чудовище" и обняв закрываю глаза...

Глава 38 - "Молоток"

– Что-то, мля, я делаю не так...
– качаясь на больших качелях во дворе, делаю глоток вискаря из горла.

– Надо забить, Медведев, - подкидывает в костёр веток Лёва.
– Ну это же откровенная дичь. Я понимаю, что девчонка еще... но...

– Дичь...
– соглашаюсь я.
– Понимаешь... все так хорошо начиналось... варежки её... конфеты... пончики... сиденье мне убила этой чёртовой глазурью, - пьяно и невпопад вспоминаю я.
– А потом эти горки... поцелуй... гирлянды... током это дуру шибануло... пока она на мне резвилась. Ну почему, а, не может быть все ровно?!

– Переключись...

– А с какого перепугу-то? Нет, если я где накосячил, я же готов выслушать... Нахрен она мне про этого зайца соврала, я не догоняю...

– Ой...
– морщится Лёва.
– Не накидывай на себя. Это в ее юной дурной головушке пуля. Точно тебе говорю. Иди спать, Медведь. Завтра вставать рано. Да и утро вечера мудренее.

– Во-о-от... сказки опять же с ней получаются классные...

– О чем ты?

– Да так...

– Ну хватит страдать. Хочешь, я ей завтра мозги вправлю?