Машина лорда Келвина

Блэйлок Джеймс

В высшей степени поэтичный оборот «выбеленный морозом» принадлежит моему собеседнику, конюху, который десять лет прожил в Йорке и, по моему разумению, вполне мог бы стать писателем, если б того пожелал. Здесь же он чистил лошадей и выносил навоз из конюшен. Этот факт подтолкнул меня к раздумьям о природе справедливости, которым я не уделил, однако, должного усердия, вспомнив вдруг о письме за подписью некоего Г. Фроста, профессора Эдинбургского университета, — мы читали его в табачной лавке мистера Годелла.

Тем временем Сент-Ив и Хасбро без происшествий вернулись в Дувр, — ни тебе бомб, ни стрельбы,

ни анонимных угроз кораблям. Кажется, наше внезапное исчезновение немало озадачило наших недругов. Видно, они решили, что спугнули нас своей бомбой под слоем фруктов, — хотя Нарбондо (он же Фрост), хорошо зная Сент-Ива, ни за что не совершил бы подобной ошибки. Так или иначе, в Дувре Сент-Ив нанял дирижабль, которому было поручено отправиться за мною в Норвегию, а для себя и Хасбро раздобыл воздушный шар. Меня дожидаться они не стали — время поджимало, — поэтому историю их приключений я изложу так, как ее от них же и услышал.

Сент-Ив первым делом засел за конструирование висмутового зонда, каковой служит (поясню для читателя, незнакомого с таинствами магнетизма) для определения интенсивности магнитных полей. Прибор этот представляет собой закрученную улиткой спираль из висмута, подсоединенную к датчику, который считывает изменения в ее сопротивлении. В сущности, детская игрушка — несложная и надежная. Простота конструкции прибора вызывала раздражение Сент-Ива, поскольку напоминала ему: вооружись он этой безделицей неделю тому назад, и десять человек не ушли бы на дно вместе со своим кораблем.

Профессор прикрепил спираль магнитометра к шесту, который они намеревались просунуть сквозь щель в днище корзины аэростата и опустить к волнам, чтобы спираль едва не касалась их. Эта задача делала все предприятие чертовски опасным: управляя воздушным шаром над самой поверхностью моря, они могли погибнуть, сделав хоть одно неверное движение.

Почему нельзя было воспользоваться веревкой подлиннее и стравливать ее при необходимости на манер рыболовной снасти, оставаясь в безопасности на высоте? Точно такой же вопрос задал бы и я. Все дело в том, как мне потом объяснили, что этого не допускает сама природа электричества и магнетизма: проволока, подсоединенная к датчику, должна быть как можно короче, что обеспечивает точность замеров, — ту степень точности, которая была необходима Сент-Иву, который едва не заплатил за нее собственной жизнью.

Он рассчитывал обнаружить то место на дне Дуврского пролива, где покоилась машина лорда Келвина — невероятно мощный электромагнит, похищенный со склада механических мастерских в Холборне. Он полагал, что та лежит или на затопленной платформе, или на песчаной отмели. Машина могла крепиться к дну якорем или же медленно дрейфовать по прихоти глубинных течений. Далее, Сент-Ив рассчитывал заметить в этом месте какой-то поплавок или буй — ориентир, который, возможно, позволяет включать и выключать машину с поверхности.

Итак, не прошло и суток, а Сент-Ив и Хасбро уже пустились в полет. Запрет на судоходство едва ли продержался бы еще неделю — экономика не вынесла бы подобного застоя. Правительство или заплатит выкуп, или будет вынуждено и дальше мириться с потерей кораблей. Академия наук, по-прежнему отрицая всякую свою причастность, не смыкала глаз в попытках найти собственное решение.

Сент-Ив и Хасбро прочесали поверхность моря от Рамсгита до мыса Дандженесс. Хасбро — завзятый воздухоплаватель, удостоенный голубой ленты победителя на Трансъевропейских

состязаниях воздушных шаров 1883 года, — умело управлял подъемной силой, удерживая корзину над пенными барашками волн и стараясь не утопить ценный прибор. Порывистый ветер, набиравший силу над просторами Северного моря, тащил шар на юг, к побережью Франции, поэтому Хасбро требовалось все его мастерство, чтобы не сбиться с курса. Сент-Ив кроме прочего смастерил что-то вроде морского якоря, который они погрузили в корзину вместо балласта и в нужный момент сбрасывали в воду, цепляясь за дно, чтобы их не отнесло ветром к берегам Нормандии, прежде чем они управятся с делом.

День клонился к закату, и людям, которые провели его в корзине воздушного шара, казалось, что все их усилия напрасны — слишком уж необъятен был пролив. Они уже подумывали о том, чтобы бросить свою затею, когда вдруг увидели шлюп с флагом Королевской Академии наук на мачте. По палубе расхаживал Парсонс, и Сент-Ив приветственно махнул ему рукой. Почтенный секретарь, присмотревшись, узнал профессора, ответил небрежным кивком и торопливо покинул палубу. Удалось академикам определить место, где лежит затонувший агрегат или нет, оставалось загадкой, хотя, в принципе, это можно было проверить с помощью прибора. «Как же поступит Сент-Ив?» — спросите вы.

Пролетев над носом шлюпа и миновав его, Сент-Ив в последний раз опустил спираль. Прибор зафиксировал отклонение: стрелка запрыгала туда-сюда, пока они летели на юго-запад, прочь от суденышка академиков.

В двухстах ярдах от шлюпа воздушный шар резко накренился, отбросив профессора и Хасбро на стену корзины, где те, беспомощно переплетясь руками-ногами, забарахтались в попытках подняться. Корзина наклонилась еще сильнее, едва не сбросив их в море. Хасбро отчаянно вцепился в канат и задергал его, полагая, что якорь за что-то зацепился; Сент-Ив же схватился за свой шест с магнитометром, но тот словно обезумел (не шест, конечно, а прибор): стрелка как бешеная носилась по кругу, пока не завязалась узлом.

Сент-Ив выпустил из рук ставший бесполезным прибор — тот выполнил свою задачу, указав на затопленную машину лорда Келвина, и камнем полетел в воду. Едва сдерживаемый до предела натянутыми тросами воздушный шар безуспешно пытался взмыть в воздух, но его корзина, которую неведомая сила тянула в противоположном направлении, не переставая вращалась и билась днищем о воду, будто пытаясь вырваться из смертельных объятий корабля-призрака.

Люди на шлюпе, не исключая и Парсонса, высыпали на палубу и наблюдали за дикой агонией воздушного шара с двумя пассажирами, которые отчаянно за него цеплялись. Со стороны могло показаться, что шар рвут на части разгулявшиеся духи стихий. Так, по большому счету, и было: в роли духов выступали две мощные силы — нагретый воздух и магнетизм — днище корзины, утяжеленное для остойчивости железными ободами, угодило в жесткий электромагнитный захват машины лорда Келвина.

Под треск раздираемой парусины и свист лопнувших тросов корзина ухнула вниз и начала погружаться. Пассажиров захлестнула шальная волна, и миг спустя оба оказались в воде. Спасая свои жизни, Сент-Ив и Хасбро вступили в борьбу с морской стихией — энергичными гребками они устремились к видневшемуся вдалеке шлюпу; гвозди в подошвах их ботинок, выдираемые чудовищной силой, один за другим уносились в глубину. Сент-Ив пожертвовал машине свой складной нож, сохранив в целости карман брюк, а может и сами брюки.