Машина-Орфей
Шрифт:
Он осмотрел свое вооружение – нож, пару парализующих гранат, одноразовый игольчатый лазер ближнего боя, гарроту из мономолевого углерода, аптечку химических средств для допроса с пристрастием. Он проклял свою непредусмотрительность. Как он мог надеяться, раненый и с таким жалким арсеналом, победить такого могучего противника, как Руиз Ав?
Он едва мог удержать сознание. Ему подумалось, что лучше бы ему спрятаться, а не то Руиз Ав найдет его здесь беспомощным, как кролик. Он заскрипел зубами и прополз, извиваясь, через камни,
Он наконец нашел место под осыпью выветрившегося бетона, откуда он мог наблюдать за берегом. Он лежал там на грани обморока, глядя на происходящее и думая, какие еще новые напасти на него обрушатся.
Клапан на бронированном боку лодки поднялся, чтобы обнажить маленькую автоматическую бронированную лодку. Она помчалась к берегу, прорываясь сквозь прибой с высоким султаном пены и брызг, а потом заскребла днищем в нескольких метрах от песка у берега.
Геджас увидел Руиза Ава и Желтый Лист, которые бежали по берегу к остальным пленникам.
Тут он понял, как его провели. Черноволосая женщина с примитивной планетки надела броню Желтого Листа. Она бежала неуклюжим, спотыкающимся шагом – совсем не похожим на ловкие длинные броски гетмана. Видимо, броня плохо сидела на ней.
Желтый Лист была мертва – как еще могли извлечь из ее мозга локатор-радар, который показывал ее передвижения? Это была его последняя отчаянная мысль, прежде чем тьма окутала его и он потерял сознание.
Руиз чувствовал себя так, словно был гол. Пока они бежали, он пытался держаться так, чтобы своим незащищенным телом быть между телом Низы и теми камнями, за которыми укрылся Геджас. Пусть тело Низы было лучше защищено, но все же… И к тому же, если он погибнет, может, ей удастся спастись…
Но ничего не случилось. Они добежали до остальных, и Руиз прокричал:
– Все в лодку, живо!
Мольнех и Дольмаэро разинули на него рты, ошеломленные тем, что страшный Желтый Лист послушно бежит трусцой возле Руиза, но Гундерд подпрыгнул и стал пробираться по воде поближе к лодке.
– Вперед! – подгонял их Руиз, схватив Низу за руку. Он бросился в воду и стал пробираться в лодку.
Остальные наконец зашевелились, как раз когда Гундерд перевалился через борт в лодку. Бывший ученый повернулся и протянул руку, чтобы помочь взобраться Низе, а Руиз бесцеремонно подтолкнул ее.
Дольмаэро было немного труднее приподнять, но Руиз и Гундерд, помогая друг другу, смогли сделать и это. В тот же миг, когда Мольнех сам сумел забраться в лодку, а Руиз влез и устроился на металлической скамье, лодка вздрогнула и снялась с прибрежной мели с противным скрежещущим звуком.
– Куда мы направляемся? – спросил Дольмаэро.
– Не знаю, – сказал Руиз. – Но я почти уверен, что это будет лучше, чем Родериго.
Гундерд потер подбородок уже знакомым жестом.
– А что мы еще можем сделать? Даже если мы окажемся сейчас в руках обыкновенного работорговца, это все
Он заметил, что Низа борется с застежками своего шлема, и отложил в сторону свое осколочное ружье, чтобы ей помочь.
Она стянула шлем с сочным вздохом облегчения.
– Там была такая вонь, – сказала она.
Неузнаваемый голос прозвучал из решетки, встроенной в носовую часть лодки.
– Добро пожаловать на борт, – голос был чуть менее анонимный, словно говорящий немного уменьшил фильтрацию звука. Может быть, подумал Руиз, тот, кто хорошо знал этого говорящего, мог бы легко догадаться, кто именно разговаривает.
– Нам придется забрать вас на борт как можно скорее. Родериганцы успели отправить сигнал бедствия прежде, чем мы смогли разрушить их коммуникаторы. Их корабль прямо у горизонта и быстро приближается к нам.
Тот, кто говорил, разговаривал без угроз и деловым тоном. Но Руиз почувствовал, как беспокойство завязалось жестким узлом внизу его живота. В этом искаженном голосе что-то было ему мучительно знакомо.
Они уже преодолели половину расстояния до подводной лодки, двигаясь с приличной скоростью. Руиз опустил руку, пытаясь нашарить свое ружье, но его там не было.
Он медленно поднял глаза. Двумя скамьями впереди него сидел Мольнех и держал его ружье в руках. Руки его не дрожали. Крестовина прицела смотрела прямо на Руиза, не колеблясь. На черепообразном лице Мольнеха играла странная улыбка, выражение лица сочетало в себе сразу и счастье от хорошо выполненного долга, и слабое смущение, и осторожность.
Дольмаэро ошеломленно покачал головой.
– Мольнех! Что ты делаешь?
– Свою работу, как полагается, – ответил ему голос из решетки.
Мольнех удовлетворенно кивнул, но внимание его ни на миг не отрывалось от Руиза.
Руиз наконец узнал голос.
– Это Кореана, – сказал он, – на подлодке Кореана.
От шока у него перехватило дыхание. Каким образом его так легко перенесли из неверной реальности покинутого странного библиотечного острова в этот знакомый до боли кошмар? Его мысли потекли вяло, внимание заполонили мелочи.
– Мольнех? – спросил Дольмаэро.
– Теперь Мольнех принадлежит Кореане, – сказал Руиз Дольмаэро слабым голосом. – Генчи переделали его.
Дольмаэро приложил руку к губам и посмотрел на Мольнеха с выражением завороженного омерзения.
Руиз посмотрел на Низу и увидел, что она очень бледна. Рот ее стал тонкой линией, глаза огромными. Он почувствовал нечто вроде нелепого облегчения, что она по-прежнему была человеком, оставалась сама собой. И в то же самое время его охватило острое сожаление. Надо же было такому случиться, что они вместе мучительно пробирались через весь Суук, только для того, чтобы вернуться к Кореане… Это казалось таким печальным, а их усилия – такими тщетными. На несколько секунд он потерял волю к сопротивлению и к жизни.