Машина желаний

Шекли Роберт

К себе в офис Уэверли вернулся ленивой походкой победителя; на губах у него играла самодовольная улыбка. Когда-нибудь такие девушки, как Эмма, очень пригодятся на Марсе, в исследовательской колонии землян. Тепло в разреженном марсианском воздухе сохранить особенно трудно, и Эмма отлично впишется в число колонистов.

Подобные успехи всякий раз укрепляли веру Уэверли в великое будущее парапсихологии. Для всех необузданных талантов, безусловно, должно найтись свое место и применение! Вопрос лишь в том, как его найти.

В офисе его поджидал сюрприз: Эскин. Дорис

глядела грозно.

– Что случилось, Сид? – спросил Уэверли. – Просто захотелось повидаться с нами?

– Я ушел от них навсегда, – печально отвечал Эскин. – Меня уволили, мистер Уэверли!

– Но почему?!

– Они ненастоящие ученые! – еще более печально покачал головой Эскин. – Я продемонстрировал им результаты своих пробных исследований, так они просто в ужас пришли, представляете? Ученые – и пришли в ужас!

Уэверли с трудом сдержал улыбку. Он-то всегда считал, что подобные исследовательские проекты – полнейшая ерунда и они не способны приоткрыть даже шестнадцатой доли истинного положения дел.

– Кроме того, – возмущенно продолжал Эскин, – они просто не в состоянии быть беспристрастными. Я произвел небольшую серию исследований частной жизни этих, с позволения сказать, «ученых» – просто в качестве контрольного фактора, – и они тут же вышвырнули меня вон!

– Жаль! – с искренним сочувствием сказал Уэверли, избегая взгляда Дорис Флит.

– Я пытался доказать им, что в моих научных изысканиях нет ничего дурного, – снова заговорил Эскин. – Я даже показал им те дневники, где описывал ваши отношения с мисс Флит…

– Что?! – Дорис поперхнулась и так резко вскочила, что с грохотом уронила стул, на котором сидела.

– Ну да, показал. Я всегда храню все свои отчеты о проделанных опытах! – гордо заявил экстрасенс. – Чтобы вести дальнейшую работу, стоит только просмотреть их, и…

– Ну все, с меня хватит! – заявила Дорис. – Господи, какой… Вышвырни его отсюда немедленно, Сэм!

– Это же ничего не даст! – возразил Уэверли. – Он все равно будет продолжать наблюдать за нами.

На мгновение Дорис, казалось, окаменела, поджав губы так, что они превратились в тонкую ниточку.

– Нет, я этого больше не потерплю! – вдруг выпалила она. – Не желаю терпеть! – И, схватив сумку, двинулась к двери.

– Ты куда? – окликнул ее Уэверли.

– В монастырь! – И Дорис исчезла за дверью.

– Она все равно вам не подходит, – утешил его экстрасенс. – Чересчур жеманна. Я ведь изучал ваши сексуальные устремления достаточно внимательно, и вы…

– Заткнитесь, Эскин! – рявкнул Уэверли. – Дайте же спокойно подумать! – Но в голове было абсолютно пусто, будто все мысли разом улетучились. Какую бы работу он Эскину ни подыскал, тот все равно будет продолжать свои «наблюдения». А стало быть, на свадьбе можно поставить крест…

– Ступайте в ту комнату, – велел он экстрасенсу. – Я хочу остаться один.

– Может быть, мне оставить вам отчет о проделанной работе? – предложил Эскин, показывая толстенную пачку исписанных листков.

– Да, оставьте. Положите на стол.

Эскин удалился, а Уэверли сел и стал думать.

И думал

несколько дней – неустанно, ежеминутно думал: что делать с этим типом? Утром после той сцены Дорис, разумеется, на работу не вышла; на следующий день тоже. Уэверли позвонил ей, но телефон не отвечал.

Огнеопасная девица Эмма Краник – этот ходячий полтергейст – благополучно отбыла вместе с антарктической экспедицией; в прессе по ее поводу было немало восторженных откликов.

В Восточной Африке обнаружили двух экстрасенсов, обладающих способностью к телекинезу, и направили в центр Уэверли.

А он все думал об Эскине.

Однажды в офис к нему забежал какой-то тип с дрессированной собакой и был очень недоволен, когда ему объяснили, что компания «Необузданные таланты» – отнюдь не театральное и не цирковое агентство. Удалился незнакомец страшно разобиженный.

А Уэверли продолжал думать.

Ему позвонил Ховард Эйркрафт. С тех пор как Билл Саймс вышел из игры, технический контроль стал на этом авиационном заводе самым узким местом. Билл со своими способностями был для столь точного производства незаменим. Когда он бывал в форме, то мог, лишь мельком взглянув на кусок металла, тут же выдать диагноз. Отдельные части двигателей не нужно было даже сдвигать с места.

А при использовании старого способа – с помощью рентгеновских лучей – сперва требовалось все доставить в отдел контроля, потом разложить в соответствующем порядке, включить контрольную установку, проявить полученные снимки… Да и потом еще радиолог должен был составить описание, а инспектор – дать или не дать разрешение на дальнейшее использование этих деталей!

Компания мечтала о возвращении Саймса.

И он вернулся, успев досыта наесться фермерской работой, – надо сказать, это ему надоело удивительно быстро. Но самое главное – теперь он твердо знал: в нем действительно нуждаются! Собственно, в этом-то и было все дело.

Уэверли сидел за столом и читал отчеты Эскина, пытаясь найти ключ к пониманию его безумного увлечения.

Этот человек, безусловно, обладает удивительным даром, ведь он способен анализировать сексуальные отношения вплоть до гормонального уровня, отмечая даже микроскопические повреждения эпителия! Но как, черт побери, ему это удается? Микроскопическое видение? А почему бы, собственно, и нет?

Рассматривал Уэверли и возможность возвращения Эскина в Блекстоун. В конце концов, этот человек приносит действительно больше вреда, чем пользы. А под надзором психиатров он, возможно, утратит стремление к подобным исследованиям – но вместе с тем, возможно, и свой талант…

Да и так ли уж Эскин безумен? Может, он просто гений, намного обогнавший свою эпоху? Уэверли даже вздрогнул, представив себе строки в каком-нибудь грядущем историческом труде: «Поскольку при общении с гением экстрасенсорики Эскином его современниками была проявлена недостаточная гибкость ума – да что там, элементарная глупость! – работы в данной области были приостановлены…» Ох, нет! Нет, такого он допустить никак не может! Господи, неужели же нет иного выхода?.. Должен же он быть!