Машина жизни (сборник рассказов)
Шрифт:
— Хочешь? Пожалуйста — у нас как раз люди нужны, чтобы клетки мастерить! А туда? Куда — туда? Туда — нельзя, там — своих мастеров навалом. И своих…
— Кого своих?
Осёкся мастер. Отошёл. А я — дальше сижу…
На том берегу вроде без клеток живут. Это мне те, кто там бывал, рассказали.
Ноги затекли, холодно… Согреться бы… А что — идея! Где тут спички, гори оно всё огнём!!!
Пламя освобождает. Горят, горят клетки, дымит гнилая древесина, мечутся внутри людишки, что годами свои клетки обустраивали,
Те, кто помоложе, выскакивают. Разгибают спины, вздыхают полной грудью вот она, свобода. И неважно, что вместо свежего ветра гарь да пепел в лёгкие летят — свобода же! А вот и я — освободитель! Тельняшку на груди рвану — и «Ээээй!»
— Эй вы там, на том берегу!
— Да мы не на том, мы здесь уже, ждали всё, когда же вы освободитесь.
— А к вам — можно?
— Можно. Но — не всем. Всем — не нужно. Вы тут сами себе всё, как у нас, построите. А пока — спите. Отдыхайте.
Просыпаюсь. Утро. Солнышко печёт. Тельняшка порвана. Тот берег виден.
Эх, не все вчера клетки погорели! То ли огонь не добрался, то ли те, кто внутри, сами потушили. Доделать бы надо. Освободить!
— Давай помогу!
А это ещё кто? Что-то лицо мне его знакомо…
— Я мигом! Спички давай!
— Держи.
Убежал. Смотрю — поджигает, неумело как-то, будто и в клетке не сидел. Пойду помогу…
Ой! А это ещё что? Ноги закованы, цепь… столб, ещё один, ещё, ещё… И сверху, и — по сторонам, и спереди, как я раньше-то не заметил? Это ж клетка! Большая, даже несколько шагов сделать можно.
— Эй вы, с того берега?
— Слушаем тебя, Освободитель!
— Это! Это что?
— Вольер. От слова «воля», а по-вашему — «свобода». Тебе — покрупнее, а остальным — поменьше, на всех железа не хватит, а дерево — сгорело всё.
Гляжу — клетки вокруг. И люди в клетках. А клетки другие — сначала с непривычки кажется, что свободен, спину разогнул… Зато ноги связаны.
А этот, услужливый, разжёг все-таки огонь. Горят оставшиеся клетки, а людей — сразу на цепь и — на свободу. В вольеры то бишь. Вспомнил я его! Это же мастер вчерашний! Подходит, ухмыляется…
— Говорил я — своих мастеров там полно. И клетки у них — свои. А ты, дурак, в мастера не пошёл, когда приглашали — сиди теперь, вольная птица!
— Да я ж…
— Не хотел? Да никто не хочет. Мне, думаешь, хочется клетки ладить? А нельзя по-другому. Не мы, так нас в клетки посадят.
Вот так. И спички отобрали, гады! Ну ничего, у меня ещё напильник есть. Мы же на острове когда-то сидели — с одной стороны не тех позвал, так с другой позову, — кого надо! Они у себя без клеток живут. Это они мне сами сказали.
И напильник подарили. «Сиди, — сказали, — работай.»
Сижу, работаю. Вжик-вжик, вжик-вжик… Заодно — согреюсь…
17.04.2001
Моя рука превратилась в ногу…
Моя рука превратилась в ногу
Моя нога чешет в голове
Моя
Моя дорога со мной везде
«Здравствуйте, товарищи!»
— Я Сириус, я прилетел с Альфа-Бета Центавры!
— Так, все, Сириусу больше не наливать!
(анекдот)
В глубинах космоса, где вечный холод соседствует с термоядерной жарой, летела небольшая тарелка, под завязку набитая приборами. Ее скорость составляла 24 световых года в секунду, потому что цивилизация, создавшая ее, никогда не задумывалась над тем, можно ли двигаться со скоростью выше световой, а сразу решила, что хорошо бы научиться это делать. Приборы, естественно, представляли из себя последнее слово технической мысли этой цивилизации.
Через некоторое время тарелка наткнулась на нашу с вами Землю, исследовала все, что надо, результаты передала по тахи-волнам в центральный офис изготовившей ее компании и отключилась. 24 декабря 1967 года ее нашли специалисты НАСА, разобрали и исследовали, но они так и не смогли понять, что же тарелка из себя представляла. Никто особо и не рвался: не до загадок природы, когда Рождество на носу.
Через некоторое время космический аппарат запечатали в большом ящике, похожем на гроб, и отправили на вечное хранение.
Тахи-импульс без помех дошел до центрального офиса фирмы, направившей тарелку. Долгое время данные обрабатывались, а время, скажу я вам, такая странная штука в масштабах Вселенной, что никогда не знаешь, прошло его много или мало. Некоторые цивилизации научились этим даже пользоваться, но та, о которой идет речь, не была столь развитой. Когда все математические модели были построены, на другую тарелку была загружена пара андроидов, человекообразных настолько, что никакой человек ни за что бы не заподозрил их внеземного происхождения, и космический аппарат (а это была уже новая модель со скоростью 102 световых года в секунду), пробороздив необъятные глубины космоса, завис на орбите Земли.
Из тарелки вылетели два небольших скрайфа с андроидами и направились в рассчитанные точки фокусов цивилизации. Сама же тарелка занялась обновлением данных.
На лужайке перед Белым Домом было пусто. Ровно подстриженная и вовремя политая трава искрилась на солнышке. У ограды дежурили трое полицейских и для соблюдения политкорректности их состав был следующим: афроамериканец, феминистка и гей.
Первый скрайф был замечен еще на подлете к Земле. Суперкомпьютеры НАСА мигом обработали его траекторию, сообщив координаты объекта в центры слежения. А русский хакер Василий, взломав за пять минут 8192-битный ключ, сделал так, чтобы передаваемые данные сопровождались порнографическими картинками.
— Что это? — удивился Вильсон J. Маунт, полковник ВВС США, увидев на мониторе новую цель.
— Женская задница, сэр! — ответила ему Моника Обломински, майор ВВС США, его напарник.