Машина зрения

Вирилио Поль

В самом деле, если адмирал Горшков прав, говоря, что «победителем в будущей войне станет тот, кто сумеет максимально использовать возможности электромагнитного излучения», то следует признать, что реальной средой боевых действий является теперь не осязаемая оптико-акустическая среда, но среда электрооптическая, тем более что некоторые операции уже осуществляются, говоря на жаргоне военных, вне оптической досягаемости (используется даже такая аббревиатура — ВОД), с использованием радиоэлектрических датчиков в реальном времени.

Чтобы лучше уяснить это превращение, необходимо еще раз вернуться к принципу релятивистской иллюминации. Если категории пространства и времени стали относительными (критическими), то причина этого в том, что свойство абсолютного

перешло от материи к свету — и прежде всего к его предельной скорости. Таким образом, видеть, понимать, измерять и тем самым осмыслять реальность позволяет не столько свет, сколько быстрота его распространения. Скорость отныне способствует не просто движению, но главным образом видению и более или менее ясному постижению.

Частота-время света, сменив частоту-пространство материи, стала определяющим фактором апперцепции явлений. Вот на чем основаны фантастические фокусы в реальном времени, эти ловушки, имитирующие не столько природу объекта (например, боевой ракеты), сколько образ его присутствия, причем в кратчайшем мгновении, где в глазах пеленгатора или человека-наблюдателя виртуальное и актуальное сливаются воедино. Именно так и действуют ловушки центроидного типа, основной принцип которых заключается в подмене изображения, посылаемого с радара, которое «видит» ракета, искусственным, всецело мнимым образом, более притягательным, чем образ реального здания-цели, и столь же верным для вражеского снаряда. Как только эта, первая, фаза разуверения успешно завершается, устройство самонаведения ракеты переключается на барицентр «образа-ловушки», «здания-образа», и остается лишь провести ее мимо корабля, с которого этот образ послан, — дело нескольких долей секунды. Вот как высказался не так давно Анри Мартр, командующий аэрокосмическими силами Франции: «Совершенствование и миниатюризация элементов вооружения изменит облик боеприпасов завтрашнего дня. Электроника может перевернуть наше представление об оружии».

Вслед за ядерным расщеплением пространства материи, которое привело к возникновению стратегии планетарного устрашения, произошло расщепление времени света. И оно, по всей видимости, вызовет еще одну мутацию военной игры, в которой разуверение возьмет верх над устрашением.

На смену «экстенсивному» времени, которое должно было как можно полнее охватить бесконечность времени, сегодня приходит «интенсивное» время, углубляющееся в бесконечно малую длительность, в микроскопическое мгновение — в это воплощение обретенной вечности, пришедшее за умозрительным образом экстенсивной вечности прежних веков. [79]

79

См. об этом: Prigogine I., Stengers I. Entre le temps et l'éternité. Paris: Fayard, 1988.

Перед нами интенсивная вечность, где моментальность, обеспечиваемая новейшими технологиями, содержит эквивалент того количества, которое вмещает в себя бесконечно малое материального пространства. Это релятивистское различие — центр времени, временной атом, имеющийся в каждом наличном мгновении, точка кратчайшего восприятия, различающего протяженность и длительность, — (вос)создает некую новую генерацию реального, развоплощенную реальность, в которой скорость получит владычество над временем и пространством, так же как свет уже распоряжается материей, а энергия — всем неживым.

В самом деле, если все, что обнаруживается в свете, обнаруживается в его скорости — в этой универсальной константе, и если скорость служит не столько перемещению, не столько движению, как считалось ранее, сколько зрению, то есть постижению реальности фактов, то нужно искать абсолютного «освещения» времени — подобно тому, как ранее это произошло с пространством. Все без исключения

длительности, от кратчайших до неизмеримых, могут способствовать обнаружению внутреннего содержания образа и самого его объекта, пространства и временных представлений, как это и делается в физике, утроившей ранее бывшее бинарным понятие интервала: к известным «пространственному» интервалу (отрицательный знак) и «временному» интервалу (положительный знак) прибавился новый — «световой» — интервал (нулевой знак). Интерфейс телеэкрана, принимающего изображение в прямом эфире, или монитор инфографического оповещения превосходно иллюстрируют это нововведение. [80]

80

См.: Cohen-Tanudji G., Spiro M. La matière-espace-temps. Paris: Fayard, 1986. P. 115–117.

Поскольку частота-время света стала определяющим фактором релятивистской апперцепции явлений, а следовательно, и принципа реальности, машина зрения есть не что иное, как «машина абсолютной скорости», подвергающая сомнению традиционные понятия геометрической оптики — прежде всего наблюдаемое и ненаблюдаемое. Действительно, если фото- и кинематография повиновались экстенсивному времени и обращались своим эффектом саспенса к ожиданию и чуткости, то видеоинфография в прямом эфире принадлежит интенсивному времени, и ее эффект сюрприза оперирует неожиданностью и неподготовленностью.

Таким образом, в структуру грядущей «машины зрения» заложена слепота. Что такое производство видения без взгляда, если не воспроизводство интенсивного ослепления? Ослепления, являющегося сутью новой, заключительной формы индустриализации — индустриализации не-взгляда.

Испокон веков видение и не-видение взаимно дополняли друг друга, в пассивной оптике фото- и кинообъективов комбинировались тень и свет, однако теперь, с появлением активной оптики видеоинфографии, понятия темноты и освещенности меняют свою природу и уступают место значительной или малой интенсификации света — то есть отрицательному или положительному ускорению фотонов. След, оставленный фотонами при прохождении через объектив, регистрируется с большей или меньшей скоростью в зависимости от необходимых для оцифровки изображения операций: выходит, что компьютер «перцептрона» функционирует словно ЭЛЕКТРОННАЯ КОРА ГОЛОВНОГО МОЗГА.

Впрочем, не следует забывать, что «изображение», «образ» в данном случае — не совсем подходящие термины: ведь автоматизированная интерпретация не имеет ничего общего с привычным для нас зрением. Для компьютера электрооптическое изображение есть серия кодированных импульсов, и мы не можем даже приблизительно представить себе их конфигурацию, так как верность возвратного образа ничем в рамках этой «автоматизации восприятия» не гарантирована.

Надо сказать, что и глазное зрение представляет собой серию световых и нервных импульсов, которую наш мозг с высокой скоростью (на одно изображение уходит 20 миллисекунд) декодирует, вследствие чего вопрос об «энергии наблюдения» явлений по сей день, вопреки нашим познаниям в области психической и физиологической слепоты, остается без ответа.

Скорость света или свет скорости? Этот вопрос остается открытым, невзирая на описанную нами возможность третьего типа энергии — кинематической энергии, энергии-в-изображении, комбинации колебательной оптики и релятивистской кинематики; обретая свое место в соседстве с двумя официально признанными энергиями — потенциальной энергией (энергией покоя) и кинетической энергией (энергией действия), «энергия в изображении» проливает новый свет на значение понятия наблюдаемой энергии, до сих пор оспариваемого в науке.