Маска ангела

Казанцев Кирилл

Из комнаты пахнуло чем-то странным и тревожным, так пахнут мертвые цветы, когда их сушат, подвесив вниз головками, сладковатой гнильцой. В комнате было очень темно, шторы закрыты, Илья шагнул через порог, пригляделся и различил контуры мебели — шкаф, стол, диван у стенки, где и находилось окно. Он пошел дальше, глянул под ноги — там лежал светлый ковер, весь в затейливых узорах, и до того ветхий, что от каждого движения поднималась пыль. Илья чихнул, зажав нос, сделал еще пару шагов, и тут его потянули обратно.

— Ты куда? — зашептала Лера. — Я с тобой. Не уходи, я тоже пойду.

«Конечно, пойдешь, куда ж ты денешься, дрянь». —

Илья почти ненавидел ее в этот момент. Из-за нее он чуть пулю в голову не схлопотал, в последний момент бог отвел, поневоле в чудеса поверишь. Хотя, если разобраться, девушке бы вторая досталась или третья, тут все от сноровки оппонента зависит.

Илья вырвался и пошел дальше, раздвинул шторы и глянул по сторонам. Ничего не видно, все загораживает своими ветками здоровенный тополь, что растет напротив окна, лишь мелькают огни проносящихся по дороге за ним машин.

— Не уходи без меня! — сдавленно выкрикнула из коридора Лера, и по голосу стало понятно — еще немного, и она сорвется в истерику. Долго держалась, слишком долго, и не выдержала, сегодняшний день ее добил, что называется. «Мне наврали…» — кто, интересно знать? И вообще, что тут происходило, пока он таскался за Кудриным? Вопросов полно, времени нет, и от каждого шороха мороз по коже, так и чудится звон стекла и тонкий свист воздуха, хотя последнее уже из области фантазий. «Пуля летит со скоростью звука или быстрее? Или медленнее?» — мысль была чертовски своевременной.

Илья распахнул шторы, кое-как открыл деревянную раму, поглядел по сторонам и вниз. Подъезд с другой стороны, здесь полно деревьев, на ветках еще достаточно листьев, и они удачно загораживают дом напротив. Зато под ними три этажа отвесной стены без пожарной лестницы или чего-то подобного, хоть отдаленно ее напоминавшего. Зато имеется карниз вполкирпича шириной, и балкон шагах в трех от окна, под ним другой балкон, а с него можно спрыгнуть на газовую трубу, дальше до земли останется метра два. Это уже пустяки, главное — до трубы добраться… И тут его взгляд упал на диван.

Там лежал человек, лежал на спине и не двигался, не издал ни единого звука, пока Илья осматривался и открывал окно. И сейчас молчал, точно спал или прикидывался, то ли от испуга, то ли просто желал остаться незаметным. Сердце ухнуло где-то в горле, стало жарко, Илья на носках подошел к дивану, наклонился… И отшатнулся назад, врезался поясницей в подоконник и не сводил с дивана глаз.

Там лежала мумия, женская, высохшая так, что кожа истончилась до состояния старой газеты, обтягивала скулы и весь узкий, чуть сжатый в висках череп. Волосы мумии лежали вокруг этого самого черепа красивым полукругом и почти закрывали собой подушку. Из одежды Илья рассмотрел ветхий, как ковер на полу, пестрый халат и даже пуговицы на нем, все остальное закрывало толстое одеяло. «В Петербург уехала, к сестре», пришли на память слова бесноватой многодетки. Илья уже пришел в себя, подошел к дивану и всмотрелся в лицо умершей. Точно, женщина смотрит в потолок пустыми глазницами, и давно смотрит, лет пять уже или шесть. И будет смотреть еще долго, пока дочка, внучка, или кем там чертова тетка этой мумии приходится, не сжалится над старушкой и не похоронит ее по-человечески, или соцзащита не озаботится житьем-бытьем старушки. Скорее второе, это более вероятно, чем проснувшаяся совесть у безумной бабы. Ведь тогда придется отказаться от бабушкиной пенсии, а это, надо думать, неплохие деньги…

В комнате стало холодно,

на подоконник упал тополиный лист и неприятно шуршал там, точно мышь в подполе. Илья вернулся в коридор, оделся, швырнул девушке ее плащ.

— Быстро, ждать тебя не буду.

И со всех ног кинулся обратно, накрыл мумию с головой одеялом и невольно содрогнулся от прикосновения к сухой тонкой коже. Высохший труп пропал из виду, и вовремя — Лера могла его заметить, и тут уж точно без истерики бы не обошлось. А девушка уже кое-как справилась с рукавами, завязала пояс и оказалась рядом с Ильей у окна, посмотрела вниз и попятилась к дивану.

— Я туда не пойду, — она показала на окно, — я высоты боюсь. И в самолете мне всегда плохо, особенно когда он взлетает…

Илья попытался схватить Леру, но та ловко увернулась, шарахнулась вбок, подальше от окна. Одеяло на диване скомкалось, задралось, из-под него показалась тонкая, как лапа синицы, кисть руки, иссохшая, узкая и почему-то молочно-белого цвета. Лера пока этого не замечала, она смотрела на Илью и осторожно, шаг за шагом кралась к шкафу, что помещался напротив дивана. Илья шагнул к ней, Лера выставила перед собой руки, но Илья сгреб ее за плечи и толкнул к подоконнику, так что девушка врезалась в него животом и перегнулась вниз.

— Пойдешь, еще как пойдешь, — на ухо ей прошептал Илья, — куда скажу, туда и пойдешь, дрянь. Или скину тебя сейчас отсюда, а наш друг тебя добьет. Этого хочешь?

Она замотала головой, дернулась, Илья отпустил ее, оттолкнул к стене, а сам влез на подоконник, постоял, пригнувшись, в проеме и ступил на карниз.

Дому было лет тридцать или сорок, строили его на совесть, и про внешний вид не забывали. Карниз огибал дом снаружи, и по нему при желании запросто можно было пройти по кругу, если бы пришла охота прогуляться на высоте третьего этажа. Илья за последние три десятка лет был, скорее всего, первым, он прижался к мокрой от дождя стене, сделал крохотный шажок и повернул голову.

Лера сидела на подоконнике и смотрела вниз, Илье почему-то показалось, что девушка собирается спрыгнуть. А что — запросто, нервы у нее изрядно сдали, и момент, чтобы покончить со всем разом, показался ей подходящим.

— Не советую, — сказал Илья, — тут невысоко, и ты просто покалечишься. Проведешь остаток дней в инвалидном кресле, если повезет и ты не сломаешь позвоночник. Тогда будешь лежать как овощ, ходить под себя и есть через трубочку. Давай, топай ко мне, и быстро, пока нас не заметили.

Весь его расчет был на темноту и холод: вряд ли кому-то придет в голову в час ночи покурить на свежем воздухе. Хотя все бывает, зарекаться нельзя.

Лера посмотрела на него, потом вниз, потом аккуратно сползла с подоконника и оказалась на карнизе. Повернулась боком, вжалась в стену и замерла.

— Молодец, — одобрил Илья, — умница. А теперь иди ко мне, иди сюда, вот так, вот так…

Лера брела вдоль стены, брела еле-еле, по сантиметру, по два, и, когда наконец оказалась рядом, Илья понял, что шла она с закрытыми глазами. Ну и правильно, ничего тут интересного нет, любоваться не на что. Он взял Леру за руку и двинулся дальше. Три или четыре шага стоили ему как километр кросса с полной выкладкой, Илья взмок и едва сдержался, чтобы не вскрикнуть, когда один кирпич плавно качнулся под ногой. Но устоял, выдержал их двоих — Лера вздрогнула, когда переходила опасное место, но глаза так и не открыла, и, как показалось Илье, даже дышать перестала.