Маска Атрея
Шрифт:
Дебора никогда не спала во время полетов. Для ее роста и сложения в самолетах было слишком тесно, и ей не нравилось спать среди чужих людей. Плохо уже то, что они находились с ней вместе в летящей металлической трубе; еще хуже было бы позволить сознанию отключиться. Однако сегодня больше, чем когда-либо, она жалела, что не может проспать всю дорогу через Атлантику и над Средиземным морем и проснуться уже над сверкающими синими водами Эгейского моря.
Уснуть не удалось, как ни убеждала она свое тело считать, что наступила ночь. Дебора была измучена, перспектива лететь больше десяти часов и в результате сойти на землю на
Дебора смотрела какой-то фильм, ела то, что перед ней ставили, и провела половину «ночи» (шторки опустили, и почти все пассажиры спали как младенцы), расхаживая по проходу, хотя и понимала, как раздражает тех, кто тоже не в состоянии уснуть. Она заметила человека в костюме-тройке, с которым столкнулась в очереди у стойки регистрации; тот читал, не обращая на нее никакого внимания.
Прошло два часа. Еще три. На какое-то время она вроде бы уснула, но, когда посмотрела на часы, стрелки как будто вообще не сдвинулись с места. Дебора сидела, думала, ждала и никак не могла понять, что ей, черт возьми, делать, когда самолет приземлится.
Ну что ж, по крайней мере она будет в безопасности.
Человек в костюме-тройке опустил книгу, потом выгнулся, словно разминая затекшие от долгого полета мускулы. При этом он бросил безразличный взгляд назад — туда, где высокая американка заглядывала мимо сидящего у иллюминатора соседа, чтобы увидеть утреннее солнце через наполовину опущенную шторку. Он был уверен, что она не узнала его, и это было к лучшему. Когда самолет приземлится, ему придется держаться поблизости. В конце концов, никакой особенной спешки нет, и самое главное — правильно рассчитать время.
Глава 22
В Афинах было жарко. Сухой и пыльный зной неприятно лип к коже. Пыль наполовину состояла из песка, похожего на размолотый в порошок бетон; поглядев на город из окна идущего из аэропорта автобуса, Дебора поняла, что скорее всего так оно и есть. Когда по телевизору показывали Олимпиаду, представлялось, что Афины и окрестности — сплошь древние руины и идиллические беленькие деревеньки, прилепившиеся к скалам на фоне голубого моря и еще более голубого неба. Она не была готова к этим милям безликих серых кварталов, многие из которых выглядели то ли недостроенными, то ли не до конца снесенными.
Напротив сидел мужчина лет пятидесяти, стройный, мускулистый и слишком уж холеный. Он сжимал руку девушки младше его чуть не вдвое, весьма фигуристой красотки с капризным личиком, которая вполне могла бы быть его дочерью, если бы не то, как собственнически он целовал ее шею. Дебора отвела взгляд, но за окном смотреть было не на что, кроме затянутых смогом бетонных улиц.
Какого черта ты здесь делаешь?
— Ищу ответы и прячусь, — пробормотала она про себя. — И не обязательно в таком порядке.
В аэропорту она нашла стойку с информацией для туристов и книжный магазин и купила «Путеводитель по Греции»,
Из автобуса Дебора вышла на площади Синтагма, одной из роскошнейших частей города, рядом с национальным парком и зданием парламента, потом нашла улицу Эрмоу и направилась на запад. Ей далеко не сразу удалось найти дорогу по переулкам, названия которых были написаны непривычным, но в общем-то понятным греческим шрифтом, однако наконец она добралась до скромного прохладного фойе «Ахилла». Администратор за конторкой была вариантом девушки из автобуса: черноволосая и красивая, искренняя и скучающая. Деборе, которая всегда считала чрезмерную услужливость персонала в американских гостиницах фальшивой и несколько тревожащей, она сразу же понравилась.
Дебора зарегистрировалась под своим именем. Атланта, в конце концов, была очень далеко от этого скромного здания в Старом Свете с мраморными полами и ослепительной, но равнодушной красавицей за конторкой.
— У вас нет багажа? — спросила девушка.
— Нет. — Дебора беспокойно улыбнулась, словно это делало ее эксцентричной или подозрительной.
— Хорошо, — сказала девушка, которой было абсолютно все равно. — Вот ваш ключ.
Комната оказалась довольно приятной, тихой и отличалась той же небрежной элегантностью, какую Дебора отметила внизу. Расшатанный лифт и слишком узкая лестница смутили ее, но в том, что действительно важно, гостиница оказалась превосходной. Ванная комната тоже была отделана мрамором — настоящим мрамором, слегка искрящимся, когда поворачиваешь голову, а не поддельным, как в Штатах, а шторы — длинные и тяжелые. Дебора задернула их и лежала в темноте на жестком матрасе, прислушиваясь к тихому гудению кондиционера, пока не заснула.
Приснилось ей, что она едет по шоссе Ай-85 через центр Атланты. Дорога все время сужалась, и большие бетонные стены угрожающе высились над головой, не оставляя ей и дюйма. Дебора была скорее озадачена, чем испугана, как иногда бывает во сне, пока не осознала, что каждый второй водитель носит золотую погребальную маску.
Когда Дебора проснулась, в номере было очень тихо и темно. Она добралась до ванной и успела вынуть мыло из бело-голубой обертки, украшенной стилизованным изображением Парфенона, прежде чем вспомнила, где находится.
Греция.
О чем она думала? Дебора вернулась в спальню и потянулась за телефоном, но остановилась.
«Нет. Мне некому звонить».
Она осмотрела немногочисленные пожитки, приняла душ, поглядела в щель между занавесками на залитые ярким солнечным светом стены домов и спустилась к конторке портье. Смуглую красотку с равнодушно-оценивающим взглядом сменил мужчина лет шестидесяти. В ответ на вопрос, говорит ли он по-английски, портье равнодушно пожал плечами:
— Разумеется.