Маска бога
Шрифт:
— Иди сюда, — сказала она, и в тот момент, когда звуки слетели с губ, с ужасом поняла, чей голос она бессознательно воспроизвела.
Глаза кендара остекленели. Как и на вершине Короны, она сперва послушалась, но вдруг запнулась.
— Нет! — хрипло крикнула она и отшатнулась.
Баржа, визгливо скрипнув, упала.
Джейм оторвало от опрокидывающегося борта, рядом летел сом. Девушка врезалась в воду, оказавшуюся ничем не мягче камня. Глубоко; темно; и очень, очень холодно. Вес притороченного к спине знамени Эрулан тянул вниз. Отчего так красна вода или удар вновь открыл рану, творение ручек Калистины? Холодные, жесткие губы на миг прижались к ее губам.
Поцелуй сома. Милостивые Трое, что же последует дальше?
Она вскрикнула, когда рядом возникла золоченая изогнутая шея, и, плеснув, опустилась на бок. Лебедь, носовая фигура. Вокруг всплывали и другие обломки баржи — те, на которых позолота была слишком тонка, чтобы увлечь куски вглубь. Джейм увидела, что попала в небольшую заводь, отгороженную от главного течения Серебряной бобровой плотиной.
Но где же Шип?
У берега показалась темная голова. Кендар все еще держала тяжелые мешки кадетов, не считая своего собственного, закинутого за плечи.
— Они потащили меня прямо на дно, — говорила она Ванту, пока Джейм вскарабкивалась на берег рядом. — И по нему я просто вышла наружу.
Джейм не могла вынести этого холодного взгляда. Да что же это такое, как она, так ненавидящая свою кровь высокорожденного, решилась эдаким голосом приказывать что-то кому-то вроде Шип… Какая тогда разница между ней и свиньей Калданом, если оба они — рабы подобных вещей?
— Смотрите! — вытянул руку один кадет.
Деревья на острове стали черными — за ними разлилось сияние. Потом пальцы светящегося тумана потянулись к порогам, осторожно, будто нащупывая путь. Вот они обвились вокруг лебяжьей шеи, и та беззвучно исчезла. Туман подбирался к берегу.
— Все наверх, — бросила Шип кадетам. — Ты тоже, леди.
Норф не пошевелилась.
— Земляной Женщине нужен ее иму, — сказала она не оборачиваясь. — Возможно, вместо него она довольствуется мной.
Шип, задохнувшись, выругалась. Это уж слишком. Она схватила девушку за руку и занесла свою, чтобы отвесить этой распоследней идиотке хорошую пощечину — образумить и отомстить разом.
Удар так и не был нанесен. Руку Шип отвели в сторону безупречным движением текущей воды, закончившимся внезапным захватом (земля вертится) большого пальца. Удивление, большее, чем боль, вогнало кендара в шок, она была сбита с толку и не могла двинуться.
— Кое-кто не так давно хлопнул меня по щеке, — раздался отдаленный голос Норф. — Этого никогда больше не повторится.
Шип косо взглянула на нее сквозь мокрую челку:
— Тогда перестань напрашиваться, леди.
Ее отпустили так внезапно, что кадет едва не упала в реку.
Норф смеялась:
— Мудрая Колючка. Вы с Марком быстро поладили бы. Идем.
Они взобрались на кручу, присоединившись к остальным на Речной Дороге, а отростки просачивающихся между деревьями предвестий тянулись следом. Рядом с дорогой когда-то стояла стена, теперь здесь лежали лишь древние развалины. Несомненно, одни и те же руки проложили одну и воздвигли другую, но о последней напоминали лишь остатки фундамента — как одинокие старые сточенные резцы напоминают о том, что голая десна была когда-то полна крепких белых зубов. За дорогой земля уступами поднималась к утесам. Одна светлая скала возвышалась над остальными. В ней было прорезано множество окон, темных, затворенных, но на вершине громоздился сверкающий огнями замок.
Гора Албан, училище и Община Летописцев. Должно быть.
— Здесь мы найдем убежище, —
А почва под ногами дрожала.
— Леди, не стоит находиться в помещении во время землетрясения.
— И снаружи при бродящем тумане-предвестьях. Выбирай.
Шип опустила глаза на щупальца тумана, начавшие уже обвивать сапоги.
— Наверх, — приказала она кадетам.
У подножия утеса, рядом с «парадной дверью» Горы Албан, раскатились развалины горного форта. Поблизости, на северо-западном склоне холма, находилось прочное бревенчатое здание. Заперто. Шип и Вант налегли плечами на дверь. Оглянувшись, Джейм увидела, что подросший туман идет высоко над сломанной стеной, обозначая ее древние размеры, и вспомнила, что говорила Коттила насчет устойчивости подобных сооружений влиянию предвестий. Оставшись на Речной Дороге, они были бы в безопасности.
Туман клубился над вершиной стены, которой давно уже не существовало. А за ним катилась блуждающая гроза высотой с гору.
Дверь внезапно подалась.
Шип вкатилась внутрь, но Вант неуклюже удержался и чинно прошествовал в проем, так что его рванувшимся вперед товарищам пришлось тащиться по пятам за ним. Джейм шла последней, она помедлила у порога, все еще глядя назад. Рядом вырос усохший летописец, должно быть тот самый, кто открыл дверь. Теперь он дернул створку назад и захлопнул ее перед самым носом тумана.
Вздохнув, предвестья поплыли над головами.
Деревянный пол шатался. Сухие травы, свешивающиеся с низких балок, качались; на длинных полках вдоль стены дребезжали, опрокидываясь, сотни банок и кувшинов. Стены стонали. Глина, которой были законопачены стыки бревен, казалось, тает, в образующиеся щели лился свет, окружая доски ореолом. Джейм споткнулась. Весь мир превратился в корабль, спущенный в открытое бурное море.
Вдоль длинной стены взад и вперед метался старик, подхватывая падающие кринки, скорбно поскуливая по каждой погибшей. Теперь он, с полными руками, остановился, вслушиваясь.
— Хм, нас несет, — сказал он.
В следующую секунду он пихнул свою ношу ближайшему кадету и кинулся вглубь комнаты — там старик толчком распахнул дверь и помчался вверх по лестнице. Оставшиеся внизу слышали его голос, сначала в переходе, потом — эхом отдающийся в каком-то открытом пространстве поодаль, кричащий:
— Нас несет, эй, вы все, мы дрейфуем! Ура!
Глава 9
В северном районе Башти, к югу от Белых Холмов, раскинулась великая, глухая и темная чаща, в которой творились странные вещи. Люди называли ее Рослью — если вообще заговаривали об этом месте. Немногие входили туда. Еще меньше — выходило.
В восточном конце Росли угнездилась Свирепая Нора, пугающая несведущий окрестный люд так же, как и остальной лес, хотя ее обитатели, застенчивые и вежливые, сильно отличались если не по крови, то по манерам от своих диких собратьев в черных дебрях. Замок вольверов являл собой еще одни древние развалины, которых так много вдоль Серебряной, но он был меньше прочих и не восстановлен ни одним из родившихся позже строителей. Вросшие в землю, окутанные бархатным покровом мха глыбы еще не рухнувших стен окружали заброшенную поляну, и там, где когда-то красовался главный зал, бежал ручей. Глина и песок бесчисленных сезонов покрывали пол и очаг, и только выпуклые шляпки грибов, слишком похожие на черепа, поднимались из земли, покрытой следами былой смертельной битвы и кровью.