Маска чародейки
Шрифт:
С Филипом я чувствовала себя иначе. Ему было около двадцати. Он самый умный из братьев, отрекомендовала его мама. У него шелковистые светлые волосы и голубые глаза, он чуткий. Меня сразу потянуло к нему, когда я узнала, что он учится на врача. Я рассказала, что мой отец поселился на острове и изучает тропические болезни, собирается построить там больницу. Я с жаром описывала деятельность отца, мы часто говорили об острове. У нас с Филипом оказались общие интересы.
За неделю, проведенную у Халмеров, я узнала о жизни в буше. Филип, Лаура и я ездили верхом, жгли костер, кипятили чай в котелке, ели австралийские пресные лепешки и пирожки. Все казалось необыкновенно вкусным. Филип рассказывал о деревьях
После каникул у Халмеров моя жизнь изменилась еще больше.
Мы вернулись в школу. Приближалось Рождество.
— Мои хотят, чтобы ты приехала на Рождество к нам, — сказала Лаура.
Но я не могла принять приглашение, меня ждали на острове Вулкан.
Странно, но теперь, оказавшись на острове, я чувствовала себя обделенной, оторванной от жизни. В первый раз я не ощущала абсолютного счастья, находясь с родителями.
Мама понимала мое смятение. Мы много времени проводили с ней.
— Сьювелин, ты изменилась. Ты уже повидала кое-что в мире. Ты знаешь теперь, что есть и другая жизнь. Я правильно поступила, отправив тебя в школу.
— Прежде я была здесь совершенно счастливой.
— Знания всегда полезны. Ты не смогла бы всю жизнь провести на заброшенном острове. Ты не захочешь остаться здесь, когда вырастешь.
— А как же ты и папа?
— Я сомневаюсь, что мы уедем с острова.
— Интересно, что происходит… там.
Она понимала, о чем я. Конечно, о замке. Прочитав ее дневник, я ярко представляла мамину жизнь в замке.
— После стольких лет… — продолжала я.
— Если мы уедем отсюда, мы не сможем чувствовать себя в безопасности. Твой отец — хороший человек, Сьювелин. Всегда помни это. Он убил своего брата в порыве ярости, он не забывает об этом. Он носит на себе отметку Каина.
— Дэвид шантажировал и заслужил смерть.
— Да, но многие считают, нельзя исправить зло, совершив другое зло. Я тоже чувствую себя виноватой, ведь драма случилась из-за меня. О, Сьювелин, как легко оказаться замешанной в беду.
Я молчала, позже я вспомнила ее слова. Как права она была!
— Когда-нибудь ты сможешь вернуться в Англию, сможешь посетить замок. Ты ни в чем не виновата. — Потом она заговорила о замке и я живо представила его себе таким, каким видела много лет назад, с башнями и стенами из серого камня.
Потом она рассказала, какой он внутри. Она описывала комнаты, главный холл, часовню, картинную галерею. Словно она преследовала какую-то неведомую мне цель своим рассказом. Я все видела ее глазами. Как будто меня готовили к чему-то, и сам дьявол облегчал мои сомнения, чтобы я быстрее поддалась искушению. Видимо, я стала суеверной. Это не удивительно, живя на острове в тени Ворчливого Гиганта.
Родители с удовольствием расспрашивали меня о жизни на ферме Халмеров. Они радовались за меня. Они меня любили, и всегда я считала их самыми лучшими родителями на свете. Наша преданность друг другу имела особое качество, потому что вначале мы были разлучены. Родители были готовы отпустить меня, они были уверены, так будет лучше для меня.
— Все эти годы нам приходилось скрывать правду, — сказала мама. — Теперь между нами нет тайн. Как я рада покончить с секретами. — Она говорила очень искренне. — Если б начать все сначала, Сьювелин, я бы поступила также. Без твоего отца жизнь для меня пуста. Я часто думаю о Джессами и о маленькой Сюзанне. Она немного старше тебя, на несколько месяцев. Вспоминаю Эсмонда, Эмералд, Элизабет, мальчиков
Мама умела говорить, а теперь она словно открыла шлюзы, и слова лились потоком.
Мама всегда была самым важным человеком в моей жизни с той поры, когда приходила в коттедж «Дикая яблоня» как мисс Анабель.
На каникулы в середине семестра я снова поехала к Халмерам, но огорчилась, не увидев Филипа. Он проходил практику в Сиднее перед получением диплома.
Мне не хотелось лентяйничать, поэтому я отправилась помогать на кухню. Наступил сезон стрижки овец, поэтому на ферме работали сезонные рабочие. Меня научили печь хлеб с хрустящей корочкой, пресные лепешки и пирожки, готовить баранину разными способами. Я с восторгом наблюдала, как огромные пироги исчезали в печке и появлялись вновь румяными. Так проходили дни.
Мне нравилось разговаривать с аборигенами и ковбоями, работающими на ферме. Я полюбила высокие эвкалипты, желтые мимозы, страстоцвет, их выращивала миссис Халмер в саду с такой нежностью.
Мне понравилась эта семья. Иногда они не обращали на меня внимания, а это значило, они приняли меня как члена семьи.
Я обрадовалась, когда Филип специально приехал повидать меня. Мы катались верхом. Их семье принадлежат огромные пастбища. Филип с нетерпением ждал получения диплома, тогда он будет квалифицированным специалистом и заниматься любимой работой.
Он много спрашивал о моем отце и о больнице, которую будут строить на острове. Он проявлял интерес к нашему острову.
— Меня привлекает проект твоего отца. Уехать из Англии и заниматься здесь лечением людей — очень благородное дело.
Я умолчала об истинной причине отъезда отца из Англии, но я им гордилась и рассказывала, как после некоторого сопротивления отец добился уважения островитян и сейчас даже занимается кокосовой плантацией.
— Отец считает, если люди занимаются делом, они не болеют.
— Я согласен с ним, — кивнул Филип. — Когда-нибудь я приеду на остров познакомиться с твоим отцом.
Я заверила его, что мы будем рады видеть его на острове.
— Сьювелин, после окончания школы ты будешь гостить у нас иногда?
— Меня надо сначала пригласить, — ответила я.
Он наклонился и поцеловал меня в щеку.
— Не будь дурочкой, тебя не надо приглашать.
Я чувствовала себя счастливой, потому что Филип Халмер становился важным человеком в моей жизни.