Маска: история Меллисы де Бриз
Шрифт:
Вернее, предложил. Его высокопреосвященство даже не рассчитывал, что она так моментально протянет руку.
Кот зашипел и, сверкая жёлтыми глазами, дико взглянул на Меллису. Он столь опешил от подобной наглости, что позабыл вцепиться в ее руку зубами и когтями. Кот напрягся, припав к колену хозяина, а Меллиса уже крайне самоуверенно чесала его за ухом и гладила по широкому плоскому лбу, что-то мягко тихонько мурлыкая.
Возражать было поздно. Кот смирился и тоже заурчал, хотя и не слишком довольно. Монсеньор
Он попросил Меллису рассказать, как она познакомилась с Лоранс, и с большим интересом выслушал яркую историю, случившуюся за кулисами Венецианского карнавала. Меллиса умолчала о некоторых подробностях, вроде таких, как разбитый нос графа и торг о пятистах золотых. Монсеньор вскользь заметил, что из-за этих событий Меллиса, вероятно, не успела полностью оценить красоту карнавала. Но это пустое: большой карнавал проходит в Венеции зимой, на масленицу. Вот это грандиозное зрелище и правда стоит того, чтобы на него посмотреть и принять участие.
— Но, вероятно, мадемуазель, — заметил со смешком кардинал, — вы теперь питаете отвращение к карнавалам?
— Вовсе нет, монсеньор, — возразила Меллиса. И добавила тише: — Я вообще редко сожалею о сделанном, даже если совершаю явные ошибки.
— Такое смиренное принятие ударов судьбы делает вам честь, мадемуазель. Скажите, вы честолюбивы?
— Да. В меру.
Кардинала позабавила ее оговорка.
— И где же мера вашего честолюбия? — спросил он с лисьей улыбкой, прятавшейся в усах.
Меллиса слегка растерялась.
— Пока не знаю, монсеньор. Но ради себя будущей, я далеко не через всё и всех могу переступить в настоящем.
— Вы молоды, — сказал Ришелье. — Вы, вероятно, просто не пробовали. Скажите, дитя мое, как вы понимаете служение государственным интересам? — спросил он после недолгой паузы.
Меллиса пожала плечами, совершенно забыв, с кем она говорит. Ее больше занимал кот, мурлыкающий уже вполне одобрительно.
— Никак не понимаю, монсеньор. Что государству на пользу, то и в его интересах.
— Но какими средствами должно пользоваться, для достижения этого?
Меллиса подняла глаза и твёрдо встретила взгляд кардинала.
— Любыми. Особенно для защиты. Человек, защищая свою жизнь от другого человека не выбирает средств. Какая разница, соседи — просто люди или главы государств?
— Монархи, действительно, всего только люди. Они подвержены человеческим слабостям. Но человек для самого себя иной раз не сделает того, что готов совершить во имя высшей цели. Вы согласны?
— Да, монсеньор, здесь вы правы.
Кардинал опустил глаза и помолчал, подавляя иронию по поводу уточнения "здесь". Он хотел спросить серьёзным тоном, какую привилегию хотела бы получить Меллиса в жизни вообще. И спросил.
В ее глазах зажёгся дерзкий огонёк.
— Дуэль! — не раздумывая,
"Слишком на публику, могут и не смеяться", — говорил обычно в таких случаях синьор Клоун.
Но Меллиса пошла на риск. Монсеньор понял и оценил. По его губам поползла улыбка, хотя тон остался суровым.
— Дуэль — богомерзкая выдумка греха человеческого, гордыни! Цвет нашего вполне боеспособного дворянства гибнет от этой прихоти, вместо того, чтобы поддерживать своими шпагами мощь государства, обнажая их в крайнем случае только против врагов этого государства! Но женщины, слава Богу, иногда проявляют большую расчетливость в выборе своих противников. Я советую вам, мадемуазель, быть очень осторожной и осмотрительной. Впрочем, не стану говорить, будто в ваших руках может оказаться оружие, но…
— Пути Господни неисповедимы, монсеньор, — подала голос Лоранс, понимая, что это пауза для реверанса и благодарности.
Меллиса догадалась повторить движение подруги и поцеловать кардинальский перстень. После она вышла из кабинета, так как ее попросили подождать в приёмной.
Присев на скамейку, Меллиса почувствовала, что близка к обмороку. Отступившее было волнение и робость снова нахлынули на нее.
Тем временем Лоранс приблизилась к столу кардинала.
— Что вы скажете о ней, монсеньор?
— Горе нашим врагам, — откликнулся Ришелье с полным удовлетворением и насмешкой. — Вы превосходная учительница, Лоранс.
— Скорее, нянька. Вам известно, монсеньор, что это качество у меня по наследству. Но в данном случае, я получила готовый подарок и сделала для его совершенства еще крайне мало.
— Ваша скромность, мадам! — воскликнул Ришелье, обнаружив горячее чувство и еще больше иронии.
Лоранс молча сделала реверанс.
— Ваши прочие трофеи мне доставили утром, — сухим деловым тоном продолжал Монсеньор. — Вижу, несмотря на досадные помехи, дела в Италии шли неплохо.
— Как всегда, монсеньор.
— Что вы хотите за это? У вас есть личная просьба, Лоранс?
— Да, монсеньор. Я хотела бы оставить девочку у себя. Уверяю, она сможет быть нам полезна. Мне нужно ваше благословение и деньги: всего лишь на ее гардероб. Сейчас удивительно тепло для конца октября, но скоро зима.
— Это всё?
— Прошу прощения, нет, монсеньор. Вашему высокопреосвященству ничего не стоит оказать нам еще одну весьма важную услугу.
Кардинал откинулся в кресле: