Маска одержимости-2
Шрифт:
— Говорила… А я туда пошёл, — пробормотал я, тыча пальцем себе в лицо. — Видишь. Не послушал тебя и вот… влип в историю.
— Но, Стив, я же предупреждала… — повторила Карли Бет, и на лице её застыло выражение непередаваемого ужаса. Она так и не отрывала рук от лица.
— Маска не снимается, — жалобно проблеял я. — Она приросла. Её не оторвать. И… она превратила меня в дряхлого старикашку. Слабого жалкого старикашку.
Карли Бет горько покачала головой. Она смотрела на моё безобразное
— Ты должна помочь мне, — взмолился я. — Ты должна помочь мне отделаться от этой чёртовой маски.
Настоящий ужас отразился на лице Карли Бет.
— Стив, что ты, я… я не могу тебе помочь.
23
Я поднял с дорожки её утиные перья и не выпускал их из своих рук.
— Как же так? Ты должна мне помочь, Карли Бет. Почему ты не хочешь?
— Я хочу, — смущённо оправдывалась она. — Я бы хотела. Но боюсь, что не смогу.
— Но у тебя же в прошлом году была маска из того же магазинчика, — возмутился я. — Ты же её сняла. Сумела как-то избавиться от неё, правда ведь?
— Её не снять, никакими силами не снять, — в отчаянии проговорила она.
Через её плечо я увидел троих ребятишек. Они стояли у порога соседнего дома. Дверь открыла женщина и бросила в подставленные мешки шоколадные плитки.
Надо же, с досадой подумал я, есть счастливцы, которые сегодня от души развлекаются. А мне не до развлечений. Может, мне вообще никогда не придётся веселиться.
— Пошли ко мне, — предложила Карли Бет. — На улице холодно. Я тебе попробую всё объяснить.
Я хотел сдвинуться с места, но ноги у меня заплетались, стали как чужие. Карли Бет и Сабрине пришлось чуть ли не нести меня. Когда мы были уже в доме, они посадили меня на зелёный кожаный диван в гостиной.
На столике у стены стояла тыква с горящей в ней свечкой. На роже, нарисованной на тыкве, было больше зубов, чем у меня!
Карли Бет присела на подлокотник кресла. Сабрина устроилась в кресле напротив. Склонившись над мешком для сбора подарков, она рассматривала, что они успели собрать.
И как она может думать о сластях, когда тут такое происходит?
Я повернулся к Карли Бет:
— Расскажи, как ты сумела снять маску?
Карли Бет задумчиво кусала нижнюю губу. Она подняла на меня глаза. Выражение её лица не обещало ничего хорошего.
— Это не маска, — проговорила она мрачно.
— Что ты говоришь! — невольно воскликнул я.
— Это не маска, это настоящее лицо, — продолжала она. — Живое лицо. Ты видел человека в чёрной накидке с капюшоном?
Я кивнул головой.
— Он
— Он… он их делает? — не поверил я своим ушам.
Карли Бет кивнула.
— Этот человек хотел сделать их красивыми, но что-то у него не получилось. И они все безобразные уроды. Как твой старик.
— Но, Карли Бет… — взорвался я.
Она подняла руку, чтобы я замолчал.
— Этот человек в капюшоне называет их Безлюбыми. Никому они не нужны, потому что такие безобразные. Безлюбые, и всё. Но они живые. Им хочется, чтобы и их любили, и они пристают к тому, кто к ним слишком близко приблизится.
— Но как от них освободиться? — нетерпеливо закричал я, вцепившись руками в свои морщинистые бугристые щёки. — Не могу же я всю жизнь ходить в таком виде. Что мне делать?
Карли Бет вскочила и зашагала по комнате. А Сабрина, как ни в чём не бывало, достала из мешка конфету «Милки-Уэй» и, развернув её и засунув себе в рот, начала жевать.
— Со мной такое приключилось в прошлый Хэллоуин, — волнуясь и меряя шагами комнату, проговорила Карли Бет. — Я такую маску выбрала, закачаешься. Вот уж страшная так страшная. Она так и приросла ко мне, как только я надела её. И я стала такой же злобной, как маска.
— И что ты сделала?
— Пошла обратно в тот магазинчик. Нашла человека в капюшоне. Он сказал тогда, что есть только один способ избавиться от маски: при помощь символа любви.
— Чего-чего? — не понял я.
— Надо найти символ любви, — продолжала Карли Бет. — Я поначалу тоже не поняла, что этот в капюшоне имел в виду. И что это означает. А потом вспомнила, что сделала для меня моя мама.
— А что она сделала? — быстро спросил я. — Что?
— Вот эту голову, — бросила Сабрина с набитым шоколадом ртом.
— Мама слепила голову из гипса, — пояснила Карли Бет. — Мою голову. Как две капли похожую на меня. Ты и сам видел. Мама сделала её, потому что любит меня. Это и был символ любви.
Карли Бет плюхнулась на диван рядом со мной.
— Я надела мамину скульптуру на маску. И она исчезла. Безобразное лицо просто испарилось.
— Здорово! — радостно воскликнул я. — Давай её сюда! Скорей!
Карли Бет смущённо посмотрела на меня и покачала головой.
— Ты не понял, Стив. Ты не можешь снять маску моим символом любви. Он только для меня. Ты должен найти свой символ. Ты должен найти свой символ любви, — повторила Карли Бет. — Ну, подумай, Стив?
Я уставился на неё, лихорадочно думая.
Я думал и думал.
Символ любви… символ любви.
Нет. Положительно ничего не приходило в голову. Ну ничегошеньки!
И вдруг… словно что-то задребезжало…