Маска времени

Габриэль Мариус

Один из них неожиданно просунул голову в дверной проем и крикнул.

– Капо! Сматываемся!

Гвистерини осмотрел кухню, увидел стоящую в углу бутыль с вином, с трудом поднял ее с пола и тяжело заковылял к выходу. Слегка повернувшись, он бросил через плечо:

– Помни, о чем я тебе говорил.

И вышел. Грузовик затарахтел во дворе. Кандида бросилась по лестнице к матери.

Роза сидела на ступеньках и плакала навзрыд. Кандида кинулась обнимать бедную женщину.

– Мама! Что с тобой? Мама! Что они сделали?

Мать

с трудом подняла заплаканное лицо. На ее губе выступила кровь.

– Ничего. Но вот дом…

Кандида огляделась вокруг. И застыла на месте. Утащили все, что смогли унести, не забыли ничего, что могло представлять хоть какую-то ценность. Фашисты, как саранча, напали на дом и разрушили то, что не смогли забрать с собой.

Но целью визита была комната Кандиды. Грабители разбили зеркало и китайскую вазу, они вытащили из шкафов все ящики и разломали их, а находящуюся в них одежду разорвали на куски. Боясь напасть на Кандиду, они таким образом решили надругаться над ней.

На стене кто-то штыком нацарапал: «Шлюха».

То, что это были не немцы, а итальянцы, больше всего оскорбило Кандиду. За что? Что она им сделала? Кандида продолжала стоять среди погрома, ощущая, будто у нее со спины снимают кожу. В этой комнате ей уже никогда не провести ни одного мирного спокойного вечера, как это было прежде.

Винченцо и Тео вернулись, когда две женщины пытались прибраться. Отец побледнел, и с его уст начали срываться проклятия и ругательства.

– Кто это был?

– Гвистерини со своими людьми.

– Дерьмо. Надеюсь, они ничего не сделали с вами?

– Нет.

– Хорошо. Я сам разберусь с этим ублюдком.

– Не трогай их, Винченцо, – запротестовала Роза. – Что сделано, то сделано.

Тео тем временем вошел в комнату Кандиды. Он стоял рядом с сестрой и осматривал результаты погрома. Тео ничего не сказал, но рука его крепко сжала руку сестры:

– Это пустяки. Главное – они не тронули тебя.

– Но у меня не осталось никакой одежды.

– Все равно не сдавайся, Кандида. Скоро им конец.

Слово, нацарапанное на стене, ранило в самое сердце.

– Но я действительно встречалась с англичанином, – сказала Кандида, пытаясь не смотреть на брата.

– Знаю.

– Он – мой любовник.

– Я знаю это.

– И папа знает? И мама тоже?

– Не думаю.

– Что мне делать, Тео?

Брат замолчал на какое-то время, а затем сказал:

– Будь осторожна, Кандида, ради Бога, будь осторожна.

Она вдруг задрожала, и в горле застрял комок. Кандида спрятала лицо на груди у брата, как в детстве, когда ее что-то очень сильно огорчало и обижало.

– Кто же все-таки предал нас? – прошептала наконец девушка.

– Может быть, и никто. А может быть, и один из партизан. Чужая душа – потемки, сестричка. Ты же знаешь, люди пойдут на многое, чтобы получить две тысячи лир.

Кандида почувствовала

тяжесть на сердце. Получалось, она рисковала жизнью всей семьи, и каждый день ситуация становилась все опаснее и опаснее. Люди, подобные Гвистерини, используют в корыстных целях хаос войны и неразбериху.

Если Гвистерини со своими бандитами схватит Дэвида, то весь роман завершится кровью. Но о Джозефе, кажется, они ничего не подозревали. Стоило фашистам узнать о том, что Кандида ухаживала за раненым партизаном, они сожгли бы дотла весь дом.

Тео отпустил руку сестры и начал собирать разбросанную по полу разорванную одежду.

– Я соберу лохмотья и сожгу их.

– Спасибо, Тео.

Брат знал, что Кандида не притронется к разорванным тряпкам.

Дэвид молча слушал рассказ Кандиды. Сигарета почти догорела у него в руках. Девушка рассказала обо всем, даже о попытке изнасилования и об угрозе Гвистерини разыскать и оскопить Дэвида.

– Здесь уже небезопасно, – закончила она упавшим голосом. – Фашисты могут вернуться в любую минуту, и чем хуже складываются для них военные действия, тем злее они становятся.

Дэвид отшвырнул окурок в сторону, где сидела одна из кошек, повернулся к Кандиде и холодно заявил:

– Это только твоя ошибка.

– Что ты имеешь в виду? – произнесла девушка, чувствуя, как мурашки поползли по спине.

– Только ты держала меня здесь.

– Но я никогда не упрашивала тебя остаться.

Дэвид, казалось, ничего не слышал.

– Я не настолько эгоистична, чтобы рисковать твоей жизнью. Мне казалось, ты остаешься только из-за того, что сам не хочешь уходить в горы или совершать рискованный переход в Швейцарию. Обо мне не было и речи.

– Но это так. И вот к чему все привело.

Кандида даже не нашлась что ответить. Она чувствовала себя ужасно. После продолжительного молчания Дэвид вновь закурил. Кандида взяла его за руку.

– Когда погода улучшится, ты сразу же можешь уйти в горы и присоединиться к другим партизанам.

– Может быть, может быть, – согласился англичанин. Он уже давно прекратил даже упоминать имена других партизан и не говорил о возможности присоединения к какому-то отряду, но Кандида знала, что эта мысль не дает покоя ее возлюбленному.

– Если хочешь, я попытаюсь связаться с Паоло. Он поможет тебе перебраться в какое-нибудь безопасное место.

– Паоло – мелкий воришка. Может быть, мне удастся добраться до Рима и там дождаться прихода английской армии.

– Это очень опасно, Дэвид.

– Я могу сойти за сезонного иностранного рабочего.

– Нет. Ты никогда этим не занимался.

– А ты между тем будешь заботиться о Джозефе и, глядишь, вскоре поставишь его на ноги.

– Джозефу сейчас не лучше, чем тебе, Дэвид. Он живет в лесу, словно отшельник, и ему одиноко сейчас так, как никому на свете.