Маска времени
Шрифт:
Обед в этот вечер прошел очень мрачно. Зенитки не переставая стреляли, и был слышен рев бомбардировщиков в небе. Самолеты союзников каждую ночь теперь проникали в самую глубь Италии и регулярно бомбили такие большие города, как Милан, Болонья, Турин. Дошли слухи об очередных зверствах эсэсовцев: в деревне в нескольких милях отсюда они повесили десять человек, которых подозревали в содействии движению Сопротивления.
Молча все члены семьи напряженно вслушивались в каждый взрыв бомбы: война подбиралась все ближе и ближе. Винченцо затушил керосиновую лампу и открыл ставни. На другом
– О Господи! – не удержалась Роза. – Они бомбят фабрики.
Кандида от страха прижалась к матери, напряженно вглядываясь в зловещий фейерверк. Мощные лучи прожекторов, как пальцы слепого, беспорядочно шарили по ночному небу. Отчетливо был слышен натужный рев моторов да завывание сирены. Затем вспышки взрывов и грохот вновь потрясли озеро.
– Верно, – согласился Винченцо. – они бомбят фабрики, расположенные между Сало и Брешиа.
Лучи прожекторов высветили столб дыма. Звук моторов постепенно утих, а за ним – и вой сирены. Кандида почувствовала, что у нее текут слезы. Она уткнулась лицом в материнскую грудь, как в детстве.
Но чью Кандида увидела очень странный сон, где были только огонь и Джозеф.
Снилось ей, будто стоит она недалеко от костра и оранжевые языки пламени поднимаются к мрачному небу. Жар от костра ударил в лицо, и на ресницах появились слезы. Рядом оказался Джозеф, который тоже внимательно следил за костром, скрестив руки на груди и опустив голову.
Кандида медленно повернулась к своему спутнику, и губы ее словно сами собой начали произносить обычные слова, которые сейчас казались очень странными: «Что мы будем делать?»
Джозеф улыбнулся в ответ своей таинственной улыбкой и протянул Кандиде руку: «Пойдем».
Кандида с удивлением посмотрела на протянутую руку, затем еще раз на огонь, который все рвался к небу, и медленно произнесла: «Нет!»
Тогда Джозеф схватил ее за руку. Его пальцы были на удивление сильными, и Кандида поняла, что выбора у нее уже нет. Они пустились бежать по направлению к бушующему пламени, и надо было перепрыгнуть через костер или упасть в огонь. Кандида слышала, как Джозеф крикнул ей: «Прыгай!» Она в ужасе повиновалась приказу.
Будто на крыльях, она вознеслась над языками пламени, крепко держась за руку Джозефа. Жар касался обнаженных ног, запах дыма пропитал даже волосы. Затем они вместе упали на темную мрачную землю.
Утром Кандида проснулась, зная, что вновь выпал снег. Может быть, ему удастся потушить пожар на другом берегу озера? Она еще долго продолжала лежать в постели, из последних сил удерживаясь от того, чтобы не разреветься, и напряженно прислушиваясь к слабому шуршанию падающего снега.
Огромные клубы дыма распространились по всему небу и висели неподвижно над озером. Повсюду чувствовался удушливый запах гари. Казалось, вот-вот должен наступить конец света. Неужели ее сон оказался пророческим? А там, по другую сторону костра, было хоть какое-то спасение или нет? И Джозеф действительно мог перенести ее туда?
Утром Кандида спросила у отца:
– Папа, можно я возьму
– Конечно, только будь осторожна. Можешь отвезти ему немного риса. Но ничего не говори об этом матери, дочка.
Винченцо сам запряг пони. Дочь поцеловала отца, залезла в тележку и поехала к лесу.
Весь путь занял не более часа, несмотря на выпавший глубокий снег. Джозеф услышал звуки приближающейся повозки и вышел встречать Кандиду. Он помог ей сойти, и на какое-то мгновение Кандида очутилась в его объятиях – сон будто становился явью.
Джозеф повел девушку в башню.
– Поедите со мной? – спросил он. – Сегодня у меня только суп, но зато он горячий, а вы продрогли.
– Спасибо.
– Садитесь. – Джозеф придвинул самодельный стул поближе к огню. Кандида видела, как ее отшельник тщательно вымыл руки в тазу, прежде чем взялся за обед.
Они ели, а огонь весело играл в камине, согревая их радостным теплом. Кандида вдруг ощутила неожиданное смущение. Джозеф всегда так мало говорил. Впрочем, это было не столь важно, ведь прежде она никогда почти не слушала своего собеседника, но сейчас – совсем другое дело, и вместо человеческой речи приходилось напряженно вслушиваться в безмолвие, царящее в старой заброшенной башне, где все было так странно, спокойно и уютно.
– Джозеф, я хотела поговорить с вами, – тяжело сглотнув, сказала Кандида.
Он немного помолчал. – Давайте.
– Прошлой ночью я видела вас во сне.
– Это все? – вежливо поинтересовался американец.
– Нет. Не совсем. Знаете, мне так трудно.
Он поднялся и подошел к Кандиде. Она протянула к нему руки и почувствовала, что ее ноги уже не касаются иола.
– Успокойтесь, – мягко прошептал Джозеф в самое ухо. – И не плачьте.
– Но я в полном отчаянии и не знаю, что же со мной происходит. Я ничего, ничего уже не знаю.
– Но вам и не надо ничего знать. Просто оставайтесь такой, какая вы есть.
– Но кто я? О Господи, я не знала, что могу быть такой дурой. Я потеряла себя и не знаю почему.
– Это из-за того, что кто-то другой теперь определяет вашу значимость. Вы несете на себе проклятие быть женщиной.
Кандида изо всех сил вцепилась в руку Джозефа.
– Не уходите. Даже если Дэвид оставит меня, не уходите и останьтесь со мной.
Джозеф поцеловал ее в губы, и Кандида ощутила неожиданный прилив сил. Его тело отличалось от тела Дэвида. Оно было выносливее и тверже, и поцелуй был совсем другим. В нем чувствовалось столько нерастраченной нежности, что у Кандиды голова пошла кругом. Казалось, она готова растаять, раствориться в этой пышущей силе и энергии.
– Может быть, у нас остался только этот день, – еле слышно прошептала Кандида.
– Что ж, давай возьмем этот день, – прошептал в ответ Джозеф.
Кандида отпрянула назад, словно не ожидая от себя такой решимости. Безмолвие по-прежнему царило в башне. Кандида подвела Джозефа к постели отшельника.
– Ты хочешь, чтобы я разделась сама? – спросила она дрожащим голосом.
– Да, – быстро произнес он в ответ. Кандида начала торопливо расстегивать блузку.
– А он никогда не просил меня раздеться.