Маска, я тебя не знаю!
Шрифт:
Глава 8
Алевтина Волконская пылала от возмущения. Хотелось верить, что это – «аристократичное» возмущение, но сейчас ей было не до того. Какое есть, такое и есть, сначала нужно с его источником разобраться, а уж потом анализировать собственные эмоции!
Отчасти она понимала, что злиться должна только на свою дочь. Но материнский инстинкт – штука сильная. Он как-то очень ловко и быстро «перетасовал» виноватых, и теперь уже Валерия выступила в роли невинной жертвы.
Тем более что и человек, поймавший ее, идеально подходил на роль злодея.
А теперь вот – не вышло! Потому что, как ей сказали, он поймал Валерию в своем номере во время попытки кражи. Он запугал ее бедную девочку, привлек к этому внимание организаторов форума… Позор какой!
То, что происходило теперь, напоминало ей какую-то театрализованную постановку процедуры суда. С одной стороны длинного стола сидели она и Валерия. С другой – белесый мутант, а рядом с ним – адвокат, Даниил Вербицкий, и еще какая-то темноволосая девица, одетая слишком скромно, чтобы быть на одном уровне с присутствующими.
Адвокат – это плохо. Вербицкий – плохо вдвойне! Алевтина никогда с ним не работала, но некоторые из ее коллег прибегали к его услугам – или становились его жертвами. Несмотря на молодость, репутация у него была солидная!
Однако женщина упорно продолжала отстаивать свою позицию:
– Я требую извинений! Я понятия не имею, зачем он затащил Валю в свой номер, но уверена, что это произошло по его инициативе! Вы только посмотрите на этого урода!
– Воздержитесь от оскорблений, – велел Рощин, представлявший на этой клоунаде сторону организаторов.
Алевтина отнюдь не обрадовалась, увидев, что сюда явился именно он. С другими инвесторами она уже успела наладить контакт, с кем-то даже планировалось сотрудничество. А вот Макса Рощина она до сегодняшнего дня игнорировала, считая его слишком молодым, чтобы он мог оказаться нужен. Оказалось – зря.
– У нас в стране свобода слова! – огрызнулась Алевтина. – Я имею право называть вещи своими именами! Урод – он и есть урод!
Белесый мужик оставался спокойным. Он и бровью не повел, словно прямое оскорбление его не касалось. Это раздражало Алевтину еще больше. Как будто он – выше ее, а любые ее слова равносильны тявканью дворняжки!
Зато вступил Вербицкий:
– Алевтина Ивановна, я советую вам временно ограничить свободу слова. Ваша дочь взломала двери в чужой номер… Нет, даже не взломала: у нее обнаружили универсальный ключ! Где она взяла его – это уже другой вопрос. Она собиралась украсть драгоценностей на солидную сумму, дотягивающую до особо крупного размера. Она оказала сопротивление при задержании. Судя по ее лексикону, вы вполне можете ею гордиться, но ей это «довесок» – еще и обвинения в оскорблении личности. Вы серьезно хотите увеличить количество ее проблем, продолжая поражать нас вашей свободой слова?
– Я надеюсь, что все проблемы разрешимы, – вмешался Рощин. – Уверен, Даниил Владиславович
– Даниил Владиславович не имеет обыкновения ничего сгущать, – равнодушно отозвался адвокат. – Он вообще в химии не силен. В данный момент он говорит по делу. Это не значит, что я исключаю мирное урегулирование конфликта. Просто мне не нравится тот факт, каким образом виновная сторона подходит к этому вопросу.
Алевтине очень хотелось высказать все, что она думает, причем обо всех троих – о наглом адвокате, мутанте и о малолетнем выскочке Рощине, у которого-то и деньги – от родителей только! Заодно можно и о шалаве этой упомянуть, которая рядом с ними сидит. И даром что она все время молчит, зато смотрит на нее осуждающе, устроила из этого шоу – для себя лично!
Но – надо молчать. Потому что за стеной ее гнева и унижения все еще остается истинное понимание: Вербицкий прав насчет виновной стороны. Дочь в очередной раз втянула ее в неприятности!
Собственно, она с самого начала была… «неприятностью». Забеременела Алевтина рано и случайно, в шестнадцать лет. Но тогда у нее не было времени для ребенка. Денег катастрофически не хватало, зато у нее имелось желание работать, вкалывать. Благо еще Валерию удалось скинуть на родителей и заняться делом.
Бизнес постепенно развивался. Было трудно, но… кому вообще в этой жизни приходится легко? Понятно, что на рынке нет места для маленького ребенка, и участие Алевтины в развитии дочери ограничивалось денежными переводами родителям. А потом, когда она уже встала на ноги, можно было вспомнить и о ребенке.
Правда, дочери к тому моменту исполнилось пятнадцать лет и мать она знала лишь весьма условно. Но Алевтина не видела в этом особых проблем: ничего, познакомиться всегда можно! Тем более что две последующие ее беременности закончились выкидышами. На прочих детей она и не рассчитывала. Теперь уже ошибка юности не казалась ей такой страшной – зато наследница есть!
Тем более что Валерия казалась вполне нормальным вариантом: тихой, скромной, не очень разговорчивой девицей. Одно смущало Алевтину: дочь не соглашалась ни на какие разговоры «по душам». А при любых попытках расспросить собственных родителей о том, что не так с ее девочкой, они лишь смущенно отводили глаза.
– Увидишь сама, – коротко сказала Алевтине ее мать – и на этом закрыла тему.
И Алевтина действительно увидела. Загадка эта, к сожалению, раскрылась, не когда она была наедине с дочкой, а путем вызова мамаши к директору престижной гимназии, куда она устроила дочь. Поэтому позор семьи и стал публичным… а позора она боялась больше всего!
Валерия страдала клептоманией. Это маниакальная тяга к воровству у тех, кто в украденных предметах не очень-то и нуждается. Так что новые одноклассницы девочки быстро лишились своих мобильных телефонов, денег и украшений.
Скандал кое-как удалось замять. Алевтина забрала дочь из гимназии и отправила ее прямиком к психологу. Тот пояснил: таким образом напоминает о себе бедное детство Валерии. И неважно, что ситуация эта уже изменилась на вполне обеспеченную жизнь. Воспоминания-то у девушки остались, а с ними – и травма.