Маска Зеркал
Шрифт:
"Сила обычно подразумевает нуминатрию", — сказал Варго, его взгляд был прикован к чему-то за ее плечом. "Но нуминатрия рациональна, сдержанна…"
Внимание Арензы привлекло мелькнувшее движение. Опустив взгляд, она увидела, что по подлокотнику кресла к ней на колени перебирается фигура из драгоценных камней размером с детскую ладошку.
Часть ее разума подсказала: "Это мастер Пибоди". Остальная часть ее сознания вскрикнула и опрокинула кресло.
Это была инсценировка. Она знала, что это инсценировка. Но в этот момент она почувствовала паучьи лапки на своей коже, вспомнила липкие нити паутины, окутавшей ее в кошмаре.
"А, вот и он. Иди сюда, Пибоди". Варго нырнул под стол. Когда он вылез, на его рукаве сидел паук, а между двумя пальцами была зажата одна из ее карт. "По-моему, вы уронили это".
Поскольку она сделала оригинальный узор из карт своей матери, она взяла колоду с собой. Увидев карту в руках Варго, она еще больше разозлилась. Дрожащими руками она выхватила ее обратно и замерла.
"Смеющийся ворон", — прошептала она. "Связь-Аргентет. Эра Новрус что-то знает".
"Теперь знает". Варго повернулся к молчаливой, настороженной Варуни. "А ты думал, что это пустая трата времени. Похоже, мне придется связаться с кем-то из Дома Новрус".
Варуни фыркнула, на ее каменном лице появилось что-то похожее на выражение. "Я организую место вдали от посторонних глаз".
Варго спрятал паука под воротник и снова повернулся к Арензе. "Спасибо, что поделился этой информацией. Есть ли еще что-нибудь, что мне нужно знать?" Он явно думал, что она специально обронила карту, что все это было уловкой, чтобы передать подсказку.
По крайней мере, я сделала одно хорошее дело. Если у него и были какие-то подозрения, что я похожа на Ренату, то увиденный крик Пибоди должен был убедить его в обратном.
Она надеялась.
Варго прочистил горло, возвращая ее в реальность. Он задал ей какой-то вопрос, но она не могла вспомнить, о чем именно. Ткань ее сознания истончилась до состояния марли. "Нет", — сказала она, надеясь, что это был правильный ответ.
"Тогда я не буду больше тратить ваше время". Варго взял у своего телохранителя еще один форро и положил его рядом с первым. "Спасибо, что пришли, шорса… Как твое имя?"
"Аренза". Потом, слишком поздно: Черт. Надо было соврать.
"Аренза? Аренза Ленская". Он произнес ее имя так, словно чувствовал его вкус. Его взгляд с непринужденной угрозой опустился с ее лица на руки. "Вы, наверное, недавно в городе. Здесь за взятки наказывают так строго, что я редко видел, чтобы у шорсы из Надежрана были целы пальцы. У тебя красивые руки. Ты так не считаешь, Варуни?"
Изарна даже не взглянула на руки Арензы. "Да."
Снова барабаня пальцами, Варго смотрела на Арензу достаточно долго, чтобы ритм засел в ее голове, стал ритмом ботинок, идущих арестовывать ее. Чтобы вырвать ей ногти, сломать кости, нанести клеймо на тыльную сторону ладоней, чтобы клиенты поняли, что она лгунья.
Затем Варго улыбнулся. "Но я бы не допустил, чтобы такое случилось с другом. Вы можете расслабиться, Шорса Аренза. Пока ты не исчезнешь снова, я буду хранить твои секреты".
Ведь она могла быть ему полезна. Что бы он ни думал об Альте Ренате, Аренза Ленская была не более чем инструментом.
"Я понимаю", — сказала она, отвечая как на произнесенное, так и на невысказанное сообщение.
Семь
Если бы у Варго было хоть немного мозгов, которые он проявил в общении с Ренатой, он бы послал кого-нибудь проследить за Арензой после того, как она покинет салон нитса. Поэтому вместо того, чтобы направить свои шаги в сторону Вестбриджа и дома, Рен бесцельно бродила по улицам, пытаясь придумать, куда бы мог пойти настоящий врасценский узорщик.
Куда-нибудь, где можно было бы прилечь. Но об этом не могло быть и речи.
Семь узлов. Не все врасценцы в Надежре жили там, но многие жили, и в их убежищах у нее было бы больше шансов потерять хвост.
Она не сводила глаз с дороги, но уставший и дергающийся разум твердил, что каждый четвертый идет за ней. Некоторые из них замирали, когда она вздрагивала, и это заставляло ее вздрагивать еще сильнее. Узкие улочки Семи Узлов словно сжимались вокруг нее, напоминая ей о клановых животных, охотящихся за ней в темноте, о пауке, опутывающем ее своей паутиной. Она подумала, что это мужчина — неужели из-за Варго? Был ли это инстинкт, предупреждающий ее, или просто ее собственные страхи?
Напряжение витало в воздухе, пока Рен бродила по переулкам. Между плотными карнизами виднелись стаи Дримвиверов, их перья ярко блестели на солнце. Поднявшиеся воды Дежеры принесли косяки крошечных лунных рыбок, которыми питались ловцы снов, а затем сплетали из трав и речных сорняков каплевидные гнезда, от которых и получили свое название. Их присутствие было признаком скорого приближения Велесовых вод. Но кабинет Иридета закрыл Большой амфитеатр, чтобы Танакис мог расследовать, не сыграл ли источник какую-то роль в Адской ночи. Не исключено, что городским врасценцам не разрешат устраивать там свои обычные празднества.
Что же задумал Меттор? Каким-то образом отравить врасценцев, но не тех, кто разделяет их кубки? Или это был чей-то план?
Во сне Рен это была заслуга Ондракьи. Но Ондракья была мертва.
Плотные здания без предупреждения уступили место открытой площади, удивительно большой для Семи Узлов. Она была заполнена людьми в серо-серебристых кирасах — у многих на плечах или бедрах была повязана вышитая ткань рода Коззени. От резкой боли, которую она почувствовала при виде этого, у нее чуть не подкосились колени: У нее не было своей кошенили. Это было доказательством того, что она не настоящая врасценка. А шаль ее матери украли вместе со всем остальным, когда она умерла.
Надежда вернуть ее и привела Рен в ловушку Ондракьи.
Но киралы, конечно, собрались. Их зимик умер, и все члены клана в городе должны были прийти оплакать его в Цапекны — день, названный в честь их кланового животного.
За толпой стояло здание с колоннадой. Рен никогда не была внутри, но узнала это место: это был Лабиринт Семи Узлов. Все ее детские поклонения проходили в лабиринте на Старом острове — крошечном, тесном месте, которое, казалось, пряталось под неодобрительным взглядом Лиганти. Когда она была ребенком, это ее не беспокоило. Но сейчас поход туда вызвал бы лишь воспоминания, которые она не могла вынести.