Маска

Мартин Сабина

Вендель окунул руки в бочку с дождевой водой, стоявшую у хижины, и умылся. Он был уверен, что вскоре все успокоится. Еще до наступления зимы мать обязательно проведает его. Она захочет удостовериться в том, что с ним все в порядке. И каждый раз, когда на улице будет бушевать гроза, Катерина, волнуясь за единственного сына, который сидит в этой хижине один-одинешенек, будет пилить своего супруга. И к весне дело уладится.

По крайней мере, Вендель надеялся на это, хотя бывали дни, когда он думал, что разрушил свою жизнь. И все же он ни на мгновение не усомнился в своем решении, даже в самый тяжелый

час. Лучше прожить честную жизнь в одиночестве, чем вечно лгать. И хотя он огорчил и обидел Ангелину, когда-нибудь — в этом Вендель был уверен — она будет благодарна ему за честность.

Юноша вернулся в хижину. Из мебели тут была только небольшая лежанка с соломенным матрасом и одеялом из овечьей шерсти да небольшой сундук. Усевшись на сундук, Вендель развернул льняной сверток, достал хлеб, налил из кувшина вина в кружку. Хлеб нужно было макать в вино, чтобы он казался не таким черствым. Завтракая, Вендель раздумывал. Может быть, поискать счастья в другом городе? Он был опытным виноторговцем, немного разбирался в виноделии, наверняка его услуги где-нибудь да понадобятся. Но Вендель мог наняться только слугой, а уж о том, чтобы стать гражданином другого города, и речи быть не могло. Правда, он мог поехать в Эсслинген. Городской совет задолжал ему услугу. Возможно, советников настолько замучает совесть, что они дадут Венделю разрешение открыть свою винную лавку. Он будет работать день и ночь и уже через пару лет сможет приехать к родителям как состоявшийся купец и отдаст отцу в десять раз больше денег, чем тому пришлось заплатить Урбану. Он помирится с отцом и матерью, и все вернется на круги своя. Вендель вздохнул. Мечты, мечты…

Какой-то звук отвлек его от раздумий. Стук копыт! Вскочив, Вендель распахнул дверь. Кто-то ехал к нему по дороге от Ахальма. Вполне вероятно, что родительский гнев уже угас и это мама едет проведать его…

На белой лошади действительно скакала женщина. Но то была не Катерина, а какая-то незнакомка, и, судя по ее наряду, весьма состоятельная госпожа. Сюрко из красного бархата со шнуровкой по бокам; доходившие до локтей рукава украшены роскошными кружевами. Под плащом — платье из темно-зеленого шелка. На ногах незнакомки — сапожки из дорогой кожи с модными острыми носками.

— Вы Вендель Фюгер? — спросила девушка.

Только теперь Вендель обратил внимание на ее лицо. От этого зрелища у него перехватило дыхание: синие, как небо, глаза, нежная бледная кожа, огненно-рыжие волосы, заплетенные в две косы. Но его потрясла не ее красота. Все дело было в странном ощущении, которое он испытывал, глядя на нее. То было ощущение родства, близости. Казалось, что он давно знает эту девушку.

Незнакомка улыбнулась.

— Что случилось? Лишились дара речи?

Вендель кашлянул.

— Прошу вас, простите мне такую невежливость. Нечасто сюда приезжают столь очаровательные гости.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнила незнакомка. — Вы Вендель Фюгер, виноторговец из Ройтлингена?

— Да, это я. — Вендель пытался побороть головокружение, из-за которого ему казалось, будто он стал легким, как пушинка, подхваченная весенним ветром. — Но должен отметить, что у вас теперь преимущество передо мной, дорогая госпожа. Вы знаете, кто я, мне же неизвестно ваше имя.

Девушка

кивнула.

— Но разве вы не знаете, кто я?

И вдруг Вендель увидел сходство.

— Вы… Вы родственница Мертена де Вильмса?

Незнакомка улыбнулась.

— Родственница? Да, наверное, можно и так сказать. Я… его сестра. Его сестра-близнец.

— С ним все хорошо? — спросил Вендель. — Я волновался, когда он исчез.

— С ним все хорошо. Даже очень. Но, к сожалению, ему пришлось уехать. Далеко. Но зато он прислал к вам меня.

— Уехать? Но куда?

— Какая разница… Его нет. А я есть.

— Вы так и не назвали мне свое имя.

Девушка задумалась.

— Мелисса, — наконец сказала она. — Мелисса де Вильмс.

— Приятно познакомиться, Мелисса де Вильмс.

— Взаимно, Вендель Фюгер. — Она спешилась и подошла к нему. — Я слышала, вы впали в немилость у родных?

Вендель понурился.

— Я очень разочаровал моих родителей. Но тут уж ничего не поделаешь. Когда-нибудь они простят меня. — Он указал на хижину. — Мое жилище оставляет желать лучшего, иначе я пригласил бы вас войти в дом. Мне даже нечем вас угостить.

— Меня не нужно ничем угощать, Вендель.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Можете.

— Что бы это ни было, считайте, что я готов это сделать. — Сердце Венделя билось так гулко, что Мелисса, должно быть, слышала его стук.

Она протянула руку и нежно коснулась кончиками пальцев его щеки.

— Ты до сих пор не догадался, Вендель?

И в этот миг его осенило. Осторожно, словно девушка была призраком, готовым развеяться в воздухе, Вендель приник к ее губам.

— Мелисса… — прошептал он. — Мне неважно, зовут тебя Мертен или Мелисса. Только не исчезай больше.

Эпилог

Мелисанда воткнула лопату в землю и вытерла лоб рукавом. Дело было сделано. Свежевскопанная земля на поляне в лесу — вот и все, что осталось от ее прежней жизни. Все, что напоминало о дочери купца Конрада Вильгельмиса, о палаче Мельхиоре, о служанке Мехтильде, о писаре Мертене. Все это лежало в глубокой темной могиле. Накидка палача, кое-какая одежда, восковая табличка и меч, которым она убила Оттмара де Брюса, были погребены навек. Мелисанда оставила себе только книгу о приключениях Гавана и пузырек с розовым маслом. Как и деньги, найденные на теле де Брюса. С семью фунтами геллеров и своими золотыми монетами Мелисанда могла начать с Венделем новую жизнь. А следующей весной земля на этой поляне зарастет свежей травой и ежевикой, скроется под пологом старой листвы. И никто никогда не найдет этот тайник.

Услышав хруст ветки, Мелисанда вздрогнула. Она оглянулась. Уставилась в густые заросли. Ничего.

Опять что-то хрустнуло.

Мелисанда взяла в руки лопату.

На поляну из леса выбежала лань, испуганно замерла и помчалась прочь.

Мелисанда, облегченно вздохнув, улыбнулась. Даже Вендель не знал, куда она отправилась сегодня утром. Были вещи, о которых ему лучше не знать. Вещи, о которых Мелисанде придется молчать до конца своих дней. При мысли о Венделе ее сердце забилось чаще. Нужно поторапливаться, он уже, должно быть, беспокоится. А Мелисанда не хотела доставлять ему неприятности.