Маска
Шрифт:
— Тебе уже двадцать три года. Я в твоем возрасте…
Все, Вендель уже догадался, о чем пойдет речь. Ну конечно. Дети.
— …давно был женат, а твоя супруга уже родила тебе пятерых детей, — продолжил за отца Вендель.
— Из которых выжил только один, — вздохнул Эдхард. — Господь послал мне суровое испытание, но и вознаградил честь по чести.
Вендель мысленно застонал. Кажется, на этот раз отец действительно говорил серьезно. В отличие от отцов его друзей, Эдхард Фюгер не скупился на теплые слова, хотя и любил поворчать. Но так много похвалы за один раз?
— Не стану ходить вокруг да около. Я нашел тебе невесту!
Вендель сразу понял, о ком идет речь. Девушку звали Ангелина, и ее имя полностью соответствовало ее сущности. Конечно, она стала бы для него хорошей супругой. Но Вендель не хотел жениться на винограднике. Не хотел жениться на ангеле. Ему не нужна была покорная и скромная жена. Он мечтал о браке по любви, как в стихах, которые он иногда читал. Ему вспомнились строки из одной книги: «Соловей, спой моей возлюбленной, благородной моей королеве! Сердце мое сгорает от любви к ней, сладострастное тело ее манит меня».
Да, Вендель мечтал о вечной любви. Он знал, что стоит только влюбиться — и ты больше не сможешь думать ни о ком другом. Но девушек, способных разжечь любовь в его сердце, Вендель еще не встречал.
— Отец, я знаю, что мне пора жениться. И Ангелина — чудесная девушка. Но я не думаю, что мы с ней будем счастливы. Я не люблю ее.
Глаза Эрхарда потемнели.
— Время вышло, сын. Вот уже четыре года ты отвергаешь одну невесту за другой. Довольно! Я уже договорился с ее отцом. Когда мы соберем урожай и вино будет разлито по бочкам, сыграем свадьбу. И ты не пожалеешь. В конце концов, ты женишься на самой красивой девушке в Ройтлингене.
Вендель потупился. Отец проявил терпение, достойное уважения, любой другой на его месте давно бы уже обвенчал сына. Он даже спорил с женой — та давно мечтала, чтобы их сын женился. Пришло время. Нельзя быть таким неблагодарным. Вздохнув, Вендель поднял голову и взглянул на отца.
— Ты прав, папа.
Лицо Эрхарда дрогнуло, затем его губы расплылись в широкой улыбке.
— То есть… ты согласен?
Вендель сглотнул. Отец казался таким счастливым. Глядя на сияющее лицо Эрхарда, он не посмел ему отказать.
— Как бы я мог противиться твоей воле? И Ангелина действительно чудесная девушка. Я непременно полюблю ее, когда мы поженимся. Как ты полюбил маму.
Вендель чуть не задохнулся, когда отец сжал его в объятиях. «До свадьбы еще полгода, — подумал юноша. — Мерно несет свои воды река Эхац, да и время течет не быстрее».
***
Улыбнувшись, Раймунд погладил Мелисанду по голове. Девушка поцеловала отца в лоб, сняла меч палача с крючка и отправилась в путь. У дома уже собралась малышня — дети с гиканьем шли за пыточных дел мастером. Как и всегда, им нравилось проверять себя на смелость. Кто отважится подойти к палачу ближе всего? Кто дерзнет взглянуть ему в глаза? Кто решится заговорить с ним?
Но в это воскресенье сорванцы вели себя прилично. Будто стая собак, увязавшаяся за столь пугающей фигурой в пестром наряде, они по очереди то обгоняли палача, то отставали от него.
Мелисанда уже давно привыкла к этому. Вначале она пыталась отгонять их, но дети были на удивление увертливыми. Кроме того, законом палачу
Городской совет перенес суд на рыночную площадь. Зал судебных заседаний не смог бы вместить всех желающих.
На площади собрались все двенадцать судей. Невзирая на жару, они были одеты в плотные пурпурные мантии.
В воздухе чувствовалась влажность, и Мелисанда подумала, что сегодня будет гроза.
Минтроп сидел в тюрьме в Шелькопфской башне под охраной четырех стражников. Они с готовностью отступили в сторону, как только Мельхиор подошел к тюрьме. Один из них открыл перед палачом дубовую дверь, остальные потупились, пряча глаза. В нос Мелисанде ударила вонь — пахло страхом и испражнениями.
Ключник кивнул ей, прошел к тяжелой двери, обитой железом, и, погремев связкой ключей, впустил палача в темницу.
Минтроп, вскочив, вжался в стену, будто хотел проломить ее. Но каменные стены тюрьмы могло разрушить разве что землетрясение. Взгляд его глаз, расширившихся от ужаса, остановился на Мелисанде.
Она достала из сумки чашу и табличку с заранее приготовленной надписью «Выпей» и протянула Минтропу.
Минтроп разрыдался, упал на соломенную подстилку и накрыл голову руками.
Мелисанда повернулась к стражнику, и тот схватил приговоренного. Минтроп не стал сопротивляться, и Мелисанда влила ему сонное зелье в рот. Вскоре убийца расслабился, на его лице заиграла блаженная улыбка.
«Ты этого не заслуживаешь, — подумала Мелисанда. — Твоим жертвам приходилось выносить все в полном сознании». Но затем она опомнилась. Нельзя плохо думать о том, кому предстоит встреча с Создателем. Его судьба — уже не в руках людей.
Она задумчиво посмотрела на искаженное жутковатой улыбкой лицо Минтропа. Мелисанда надеялась, что правильно рассчитала дозу зелья, — перед судом убийца должен был повторить свои показания, чтобы приговор зачитали всем собравшимся.
Она кивнула стражнику, и тот поднял обмякшее тело преступника.
Когда они вышли из подвала, Мелисанда окатила Минтропа холодной водой и стала ждать. Вскоре взгляд убийцы прояснился. Минтроп был готов к казни. Он будет все понимать, но при этом ничто не сможет напугать его. Преступник поднялся на ноги, его шатнуло, но он пошел без посторонней помощи.
«Хорошо, — подумала Мелисанда. — Начало положено».
Стражники усадили Минтропа в повозку и заковали его в цепи. В переулке перед башней собралась целая толпа. Горожане кричали и бранились, швыряя в Минтропа экскрементами и гнилыми овощами. Стражники старались держаться от повозки подальше, чтобы в них случайно не попали. Мелисанда шла шагах в десяти за повозкой, но, в отличие от стражников, ей не приходилось беспокоиться: толпа сама расступалась при приближении палача.