Маска
Шрифт:
Перед камерой, в которой оставалась подозреваемая, туда-сюда расхаживал Конрад Земпах. Увидев Мелисанду, он принялся кричать, будто сам собирался применить к ней пытки.
— Ты посмотри, что ты натворил, подонок! Что случилось?! Что ты с ней сотворил?!
Мелисанда опешила. Она ничего не делала с этой женщиной. Вскоре после ухода Земпаха она и сама ушла из тюрьмы. Все было в порядке. Что же случилось?
Земпах подождал, буравя Мелисанду взглядом, а потом схватился за голову.
— Ты же говорить не можешь, придурок! Жалкий неумеха!
Капли слюны полетели Мелисанде в лицо. Сдерживая отвращение, она почтительно
— Пойдем, сам посмотришь! — С этими словами советник распахнул дверь в камеру.
Мелисанда заглянула внутрь и охнула.
Арестованная лежала в луже собственной крови. Тело было белым как мел.
Мелисанда подошла поближе. Агнесса перегрызла себе вены. На руках видны были следы зубов, зиял окровавленный рот.
— Довольно! — рявкнул Земпах. — Ты увидел все, что нужно. Завтра соберется совет. Тебе придется ответить за смерть этой мерзавки. И если советники согласятся со мной, ты испытаешь на собственной шкуре свое же искусство. Пошел прочь с глаз моих! И не вздумай бежать из города. Стражникам приказано убить тебя, если ты попытаешься покинуть город.
Мелисанда вышла на улицу. Солнце слепило ее. Девушка покачнулась. Больше всего ей хотелось лечь на землю и никогда больше не вставать. Еще утром она думала, что Оттмар де Брюс не переживет следующий день и она будет свободна. А теперь ее собственная жизнь была в опасности.
— Отец Небесный, — беззвучно прошептала Мелисанда. — Я полагаюсь на бесконечную мудрость твою, доброту твою. Прошу тебя, не оставь меня. Подумай о Раймунде. Ему не выжить без меня. Смилуйся надо мною ради него.
Она побродила по переулкам Эсслингена — города, в котором прожила восемнадцать лет. Она всегда чувствовала себя здесь в безопасности, несмотря на презрение, которое испытывала со стороны горожан из-за ее ремесла. Но сегодня привычное убежище превратилось в ловушку: ее объявили врагом. И она вдруг утратила защиту.
Мелисанда подумала об Агнессе — душа девушки вечно будет гореть в преисподней. Агнесса была в таком отчаянии, что совершила худший из смертных грехов — самоубийство. Наложить на себя руки — это еще хуже, чем убить своего новорожденного ребенка. Убийство она искупила бы казнью, но теперь ее душа потеряна.
Пошатываясь, Мелисанда дошла до трактира «Кабан» и села за свой столик. Ей не хотелось больше ни о чем думать. Утопить горе в море забвения — вот, что ей сейчас нужно. Какой-то голос на краю сознания нашептывал, что следует подумать о Раймунде. Ее приемный отец, ничего не подозревая, лежал сейчас дома в кровати и не знал, как прошла ее встреча с де Брюсом. Естественно, он с ума сходил от волнения.
Но у Мелисанды не было ни сил, ни желания рассказывать ему о своей неудаче.
Трактирщик, не дожидаясь заказа, поставил перед ней кружку пива. Мелисанда залпом осушила ее и уже через несколько минут немного расслабилась. Девушка вздохнула. Трактирщик принес ей еще пива. Приятная усталость сковала ее члены. Девушка опустила голову на руки, закрыла глаза и задремала.
Она очнулась от звучавших рядом голосов. Ей не удалось разобрать слов, но почему-то они ее растревожили. Вначале Мелисанда не поняла, о чем говорят за соседним столиком, однако туман дремоты развеялся. Навострив уши, она пыталась разобрать шепот. Наверное, люди за соседним столиком не заметили палача в темной нише. Мужчины считали, что они тут одни.
— Повезло же тебе! —
Остальные тихо засмеялись.
— Малышка была что надо, точно тебе говорю, — продолжил тот же мужчина.
«Какие-то придурки рассказывают о своих любовных похождениях», — подумала Мелисанда.
Но тут голос зазвучал снова, и он показался ей знакомым:
— Да уж. Груди что налитые яблочки. И всегда готова была ножки раздвинуть.
Мелисанда вздрогнула, ее бросило в жар. Этот голос принадлежал Адальберту!
— Вообще, мне ее жаль, — сказал другой.
— Да, мне будет ее не хватать, — согласился Адальберт. — Но она сама виновата. Этот ублюдок мог быть от кого угодно. Откуда мне знать, кто еще с ней позабавился. А она думала, что я на ней женюсь. Чтобы я женился на служанке! Еще и такой бесстыжей! — Он сплюнул на пол. — Но она сама решила эту проблему. Вначале убила своего ублюдка, потом наложила на себя руки. Лучше не придумаешь.
Остальные одобрительно забормотали, послышался перестук кружек.
— Тебе еще повезло, что она под пытками не назвала твое имя, — сказал незнакомец. — Конечно, этому делу не дали бы ход. Этой дряни никто бы не поверил. Кроме твоего отца, разумеется. Старина Брайтхаупт знает своего сыночка, я прав?
Адальберт фыркнул.
— Да, это худшее из того, что эта девица могла бы натворить. Отец наверняка избил бы меня до полусмерти, а потом женил бы на какой-нибудь скучной бабенке и навечно отправил работать на склад тканей. Пф-ф! Такая работа только для идиотов и бедняков!
Два его собеседника рассмеялись.
— Но я же тебя знаю, Адальберт Брайтхаупт. Ты небось уже на новую девчонку глаз положил. Не расскажешь, кто эта счастливица?
Его ответ Мелисанда уже не слышала. Она с такой силой зажала ладонями уши, как будто хотела раздавить череп.
Совсем недавно она думала, что неприятности этого дня исчерпаны и хуже быть просто не может. Она ошибалась.
Глава 4
Дерзость
Вендель Фюгер устало потянулся. День выдался долгим и утомительным. Он вместе со своими помощниками развез по трем трактирам Эсслингена по десять бочек вина. Правда, сам Вендель бочки не разгружал. Обычно он не чурался тяжелой работы, носил бочки или корзины с виноградом. Но сегодня парень едва мог держаться на ногах. Ему вообще с трудом удалось проследить за тем, чтобы все было в порядке. Бурная ночка в Адлербурге не сошла ему с рук. Голова болела, руки и ноги были точно из горячего воска. После странной тренировки с палачом и злополучного конфуза — к счастью, его спутники решили, что все дело в похмелье, — Вендель уехал из замка.
Де Брюс, правда, успел посмеяться над ним напоследок:
— Вот что бывает, если поить виноторговца крепким пивом. Он уже ничего не может пить, кроме своего вина, и после пары кружек пива падает как подкошенный.
Вендель не вполне понял его — он почти ничего не помнил из событий предыдущего дня. Тем не менее ему не хотелось портить отношения с этим могущественным человеком.
— Вы совершенно правы, уважаемый граф. Но гостя, не отведавшего вашего пива, вы сочли бы занудой. Пригласите меня на вашу свадьбу, и я постараюсь доказать вам свое умение пить.