Маскарад чувств
Шрифт:
— Да какой успех?! — не выдержав, воскликнула Лиза. — О чем вы говорите, тетенька? Ведь Петр Владимирович не любит меня! Даже не взглянул при встрече… И я совсем не знаю его. Что он за человек? Каковы его интересы в жизни? Разве так заключаются браки?
С лица Аглаи Васильевны сошло оживление. Поджав и без того тонкие и почти бесцветные губы, она отозвалась весьма сухо:
— Именно так они и заключаются. Ты еще слишком молода, Лиза, чтобы понимать это. Нет ничего опаснее брака, заключенного по любви. Ваш отец, мой брат, женился как раз по любви,
Лиза с братом удивленно переглянулись поверх чашек с чаем, и Николя спросил:
— А что вышло? Разве наша мать скончалась во время родов именно потому, что любила отца?
Тонкие брови тетушки резко сошлись у переносицы. Она пробормотала:
— Верно, верно… Это я неудачный пример привела. Но тем не менее в моих словах есть здравый смысл, дети мои! Вы поймете и оцените позднее, когда уже создадите собственные семьи. Безумные страсти только мешают семейной жизни, запомните это.
Лиза тоже нахмурилась:
— Странно слышать от вас, тетенька. Вы что же, никогда не любили дядюшку Андрея Александровича?
Непроизвольно оглянувшись, хотя дядя уже спозаранку уехал из дома, как им сообщила прислуга, Аглая Васильевна строго ответствовала:
— Мы с Андреем Александровичем большие друзья. А в браке это, поверьте, важнее, чем быть пылкими любовниками. Подобные низменные страсти преходящи, их незачем тащить в дом.
«У дядюшки есть любовница! — внезапно догадалась Лиза и замерла, пораженная этой мыслью. Чашка едва не выпала у нее из рук. — Боже мой, это ведь очевидно! Возможно, у него даже имеется вторая семья, я о таком читала… А что, если и детишки там есть? Боже мой! Как же тетушка переносит все это?»
И добрейший граф Стукалов сразу стал казаться ей чудовищем, ежедневно пожирающим изнутри душу собственной жены. То, как он, возвращаясь почти ночью, целовал ее наспех, потом шутил с племянниками и сбегал в свою комнату, теперь изобличало его неверность. Почти преступность.
«Вот почему тетенька сделалась таким сухарем, — подумала Лиза с болью за нее. — Он опустошил ей сердце, выжег его… Конечно, она и думать не желает ни о какой любви! Ведь для нее любовь, прежде всего, связана с изменой».
И Лиза постаралась придать голосу как можно больше мягкости, теперь тетушка виделась ей несчастной, обманутой женщиной.
— Наверное, вы правы, тетенька. Я подумаю над этим.
Николя уставился на нее с изумлением, но Лиза только сделала ему грозные глаза и отвела взгляд. Заметив, как они переглянулись, Аглая Васильевна обратила свое внимание на племянника:
— А что ты, Николя? Как тебе понравился Петербург?
От неожиданности он слегка растерялся:
— Петербург? Грандиозный город, тетенька! Здесь хочется стать степенным и думать о вечном.
Она рассмеялась его признанию. Потом поинтересовалась:
— Ну, о вечном мы все еще успеем подумать, я надеюсь. А какие у тебя планы относительно собственного будущего? Ближайшего.
— Планы? — опять переспросил Николя. — Не знаю, тетенька… Я хотел бы попробовать поступить
— В самом деле? — вырвалось у Лизы. — Почему я об этом впервые слышу?
И тут она вспомнила, что старшего брата Наташи Офросимовой называли подающим большие надежды молодым адвокатом. «Ах, Николя! — Лиза наклонилась над чашкой, чтобы спрятать усмешку. — Каков хитрец! Он решительно намерен втереться в это семейство! Тогда уж лучше делал бы военную карьеру, как ее отец-генерал. Да нет, какой из Николя офицер!»
Эта неожиданно проявившаяся в нем целеустремленность даже заставила Лизу испытать укол ревности, ведь брат всегда принадлежал только ей. Но она подавляла это чувство: «Да ведь я сама все уши ему прожужжала про Кузминского! И, может, тоже вызывала у него досаду. Мы всегда были с Николя одним целым, а теперь начинаем разделяться на два самостоятельных существа. Это немножко больно…»
— Похвальное намерение, — одобрительно отозвалась Аглая Васильевна. — Если ты станешь хорошим юристом, то будешь пользоваться большим уважением. Сейчас так много проходит судебных процессов! Уж не знаю, отчего люди никак не могут решить свои дела промеж собой, не привлекая судей…
«Они с дядей решили свои дела таким образом, что каждый живет отдельной жизнью, — подумала Лиза с состраданием. — Наверное, им и в голову не приходило, что можно развестись и дать друг другу полную свободу. Хотя, возможно, им она и не нужна… Столько имущественных вопросов возникает!»
— Тебе, Николя, нужно будет начинать готовиться к экзаменам, как только ты освоишься в Петербурге. В первые недели, конечно, будет много визитов и приглашений, но постепенно все войдет в свою колею, и ты сможешь спокойно заняться изучением наук.
Это прозвучало так высокопарно, что Лизе сделалось смешно. Очевидно, сама тетушка никогда никакие науки не изучала.
— А пока, — продолжила Аглая Васильевна, — вам необходимо привести себя в порядок, чтобы на обеде у Донских вы могли произвести впечатление. Лиза, я отвезу тебя к своему парикмахеру. Я хочу, чтобы он уложил твои волосы по-гречески, так сейчас носят на балах.
— Но ведь это не бал! — попыталась воспротивиться Лиза.
Ей не хотелось, чтобы Донские подумали, будто она придает какое-то чрезмерное значение их приглашению. Тетя же, напротив, желала произвести на них именно такое впечатление.
— Этот обед очень важен, — произнесла Аглая Васильевна наставительно. — И необходимо показать, что ты понимаешь эту важность. Иначе княгиня Мария Николаевна может счесть тебя неблагодарной.
Лиза тяжело вздохнула: «Я еще должна быть благодарна, что они воспринимают меня только как здоровую продолжательницу рода Донских? Зачем мне все это? Не хочу я никакого обеда, никакого парикмахера… Все равно ни за что не пойду за князя замуж! Мне бы побежать сейчас к театру да повидать Алексея. В глаза ему посмотреть — счастлив ли после ночи с Зинаидой? Ах, боже мой, как я могу так спокойно думать об этом?!»