Маскарад для маркиза
Шрифт:
– Каллиопа, леди Солсбери прославилась своим крутым нравом, особенно когда что-то вставало между ней и сыном. Несомненно, Солсбери знал о ее враждебном отношении к вам и вашей матери и, вероятно, все эти годы старался уберечь вас от ее злобы.
– Благодарю, милорд. Я уверена, что вы правы. А теперь не пора ли нам вернуться к остальным? – Голос Каллиопы снова зазвучал холодно и настороженно.
– Позвольте сперва прояснить кое-что еще. – Энджелфорд толкнул ее в кресло и уперся руками в подлокотники. – Почему вы не сказали о вашей связи с Солсбери, когда
– Тогда я вас еще недостаточно знала и понятия не имела, как вы отреагируете на это известие. К тому же я не хотела рисковать – вы могли не допустить меня к участию в поисках, а я должна знать, что произошло с человеком, который меня бросил!
– Ваш отец до конца жизни жил как в аду, горюя о вас. Разве могло такое быть, если бы он знал, что вы не погибли?! – Джеймс почувствовал, как по телу Каллиопы пробежала дрожь, и слегка приподнял ее подбородок: – Почему после ссоры с леди Солсбери вы так и не попытались поговорить с отцом?
– Разумеется, я хотела с ним встретиться и даже заранее продумала все, что должна ему сказать. Но он так и не приехал в загородный дом, а я хотела говорить с ним лицом к лицу. Отец умер, прежде чем мне представилась такая возможность. – Она прерывисто вздохнула. – Мне казалось, что у меня впереди уйма времени...
– Мне очень жаль.
– Оставьте вашу жалость при себе. Меня приняла и полюбила замечательная семья, и теперь мне не о чем жалеть.
Застывшая в кресле фигурка излучала вызов и гордость. В этот момент Джеймс окончательно поверил, что она дочь Солсбери. Часы пробили одиннадцать. Он выпрямился и позволил ей встать.
– Остались некоторые неясности, но, очевидно, от меня вы не примете ответ. Когда Стивен появится, он поможет вам во всем разобраться.
Каллиопа, слегка прихрамывая, отошла к туалетному столику. Как она сказала? В ночь пожара доковыляла до имения Солсбери? Возможно, пожар был причиной ее хромоты, которая становилась заметной только тогда, когда она испытывает стресс.
Джеймс дал ей время взять себя в руки, а потом сменил тему. В его голове теснилось слишком много вопросов, не имевших пока ответа. Разумеется, он не верил, что Каллиопа познакомилась со Стивеном после его возвращения и сразу же стала его любовницей. Слишком многое ее привязывало к прошлому.
– Имя Каллиопа вам идет. К тому же ваша мать считалась одной из самых любимых оперных певиц Европы и была изумительно талантлива.
В зеркале он увидел ее ядовитый взгляд.
– Да, она имела блестящих поклонников, богатых, успешных, мужчин и женщин высокого положения, но все они считали ее лицом низшего социального слоя.
Джеймс невольно поежился.
– Вы нас ненавидите, не так ли?
Она энергично разглаживала красный шелк платья, и он не мог видеть ее глаза.
– Не всех, но большинство.
Интересно, его она тоже относит к большинству? Секунду помолчав, он произнес уже более веселым тоном:
– Зачем вы зачастили в свет под разными масками? Может, вы мазохистка? Или у вас есть скрытый мотив – как-нибудь взять и устроить погром?
– Хватит
– Согласен. Но потом мы с вами все же обсудим остальное.
Каллиопа недовольно посмотрела на него.
– Как вы думаете, кто, кроме Петтигрю, заходил в ту комнату?
– Кто бы он ни был, этот человек не похож на знатока, согласны?
Ее поза стала менее напряженной, и она кивнула.
– Остается предположить, что Петтигрю забрал то, что хотел, и, значит, позже к вечеру мы продолжим поиски. Вместе.
Она вопросительно подняла брови.
– Так мы легко сможем оправдаться, если нас поймают. Скажем, что не смогли вовремя добраться до своих комнат. – Джеймс взял ее за руку и почувствовал, что этот контакт вызвал у нее дрожь во всем теле, как, впрочем, и у него.
Молча, рука в руке они направились к гостям.
В комнате, отведенной для игры в карты, собрались почти все мужчины. Играли по крупной. Каллиопа мысленно провела рукой по лицу, меняя маску. Ей хотелось бы то же сделать с чувствами, но не удавалось.
От конфронтации с Солсбери ее удержал страх и травма от потери матери. Со временем оба эти чувства ослабели, зато выросло желание увидеть его и все ему высказать. Но он умер.
Каллиопа оплакивала его смерть. Она говорила себе, что горе вызвано невозможностью осуществить свое маленькое правосудие, но в глубине души знала, что оплакивает улыбчивого мужчину, который когда-то читал ей любимые ею рассказы.
Другими словами, ее чувства к отцу были такими же путаными, как и к мужчине, которого она держала за руку.
Леди Фландерс встала из-за стола; компанию в игре ей составляли Рот, Тернберри и Петтигрю. Она надменно посмотрела на Каллиопу и вышла.
Рот улыбнулся.
– Эсмеральда, присоединяйтесь! И ты тоже, Энджелфорд. – Рот так махнул рукой в сторону Джеймса, как будто хотел показать, что у него просто нет иного выбора.
Компания играла в вист, и партнером Рота был Петтигрю. Тернберри презрительно фыркнул и тоже встал:
– Жуликоватые сыновья...
Рот поднял бровь, и Тернберри, стушевавшись, быстро ушел.
– Ну вот, теперь у нас освободилось два места, – добродушно усмехнулся.
– Может, сыграем одну игру, дорогая? Ты будешь моим партнером. Мы быстренько их обыграем и перейдем к другим играм. – Джеймс заговорщически подмигнул своей даме.
Каллиопа была рада, что он ограничится одной игрой. Вист затягивает, а им нужно продолжать поиски.
Роту досталось сдавать. Он привычно перетасовал карты, дал Джеймсу подснять и раздал игрокам по тринадцать карт. Свою последнюю он положил лицом вверх, обозначив масть. Начали играть. Каллиопа не удивилась тому, что Энджелфорд играл прекрасно, – он был агрессивен и с жутковатой проницательностью оценивал, какие карты у нее на руках. Этот противный человек прямо-таки наслаждался собой! Сорвав куш на последнем круге, он собрал и перетасовал карты.