Маскарад со смертью
Шрифт:
– Итак, господа, нам необходимо рассредоточиться. Не пройдет и пары минут, как на выручку этой крале сбегутся господа революционеры, а нам предстоит их достойно встретить. Вы, Антон Филаретович, находитесь подле нее и делайте вид, что забавляетесь с ней. – Каширин согласно закивал. – А мы с поручиком тем временем притаимся вдоль дороги. И как только разбойники появятся, откроем огонь из винтовок. Скорее всего, они вооружены только маузерами, поэтому им придется приблизиться к экипажу достаточно близко. Наше превосходство в прицельной дальности позволит уложить преступников с первых же выстрелов. Ну и, как начнется
– Все исполню в наилучшем виде, Владимир Карлович, – подобострастно ответил полицейский.
Дама, услышав эти слова, изо всех сил замотала головой и в тщетных попытках освободиться ненароком вывернула скованные сзади запястья, тем самым причинив себе еще большую боль. Она застонала. Но ее страдания никого не тронули.
Фаворский неторопливо приблизился к миловидной особе, присел на корточки и тихо проронил:
– Ну, вот и бусы опять надела на удачу. Да только не помогли они тебе на этот раз…
С винтовками наперевес офицеры разошлись в разные стороны.
– Оно и видно… потаскушка политическая. Ладно, я с тобой позже разберусь. Ты у меня еще такой кордебалет спляшешь! – Поправляя защитный пуленепробиваемый панцирь, помощник начальника сыскного отделения голодным взглядом искоса посматривал на упругую женскую грудь. Воровато оглянувшись по сторонам, он запустил ей под платье руку.
Издалека послышался голос Фаворского:
– Каширин! Не увлекайтесь! Я ведь сказал: «только делать вид…». Губернский секретарь безропотно отстранился и сел рядом с дамой.
Гостей долго ждать не пришлось. Они появились, но с другой стороны – откуда их не ждали. На полном скаку всадники неслись к стоящему экипажу. «Черт подери, они распрягли лошадей», – успел подумать ротмистр и, наведя мушку на цель, с поправкой на полфигуры, неожиданно для самого себя выстрелил. Наездник свалился с лошади и, подвернув во время падения ногу, на четвереньках упорно полз вперед к дереву, продолжая огрызаться редкими выстрелами. В ответ раздалась сумасшедшая и безостановочная пальба, схожая разве что с пулеметной очередью. Испуганный Антон Филаретович стрелял не останавливаясь и сразу с двух рук. Не ожидавший столь плотного огня, злодей был вынужден залечь. Благодаря этому Фаворский одним броском настиг нападавшего и мощным ударом кулака по затылку оглушил преступника. Ротмистр вытащил из его обессиленных рук маузер и передал полицейскому.
Другой всадник в это время заходил с тыла и мог оказаться у экипажа в считаные секунды. Васильчиков понимал, что, если даже он побежит ему наперерез – все равно не успеет. Поручик встал во весь рост и, надеясь привлечь к себе внимание, выстрелил из винтовки в воздух. Горец заметил его, развернулся, убрал маузер в кобуру и вытащил шашку. Вращая ее вокруг головы, с улюлюканьем он понесся прямо на противника. Драгун спокойно опустил винтовку на землю и, вскинув револьвер, хладнокровно повел стволом по ходу его движения. Смерть стремительно приближалась. Встретившись взглядом с врагом, офицер спустил курок. Конь споткнулся и вместе с наездником на полном скаку влетел в камышовые заросли. Бронислав, не раздумывая, с азартом охотника, настигающего добычу, ринулся в воду, пытаясь догнать свою жертву. На помощь бросился Фаворский и тоже растворился в непроходимых плавнях.
В
В камышах прогремел выстрел. Из воды, с двумя положенными на плечи шашками, словно пушкинский Черномор, вышел Васильчиков, а за ним устало брел промокший до нитки Фаворский.
– А вот лошадку-то действительно жалко. И как это, поручик, так легко у вас рука поднялась на бедное животное?
– Оставить страдать в болоте раненую ездовую лошадь – еще большее зло, чем этим мучениям положить конец. С таким ранением она бы долго не протянула. Пуля насквозь пробила шею животного, задев, возможно, и всадника. Жаль, что труп этого абрека мы так и не нашли. Зато настоящая горская шашка неплохая награда за удачный выстрел. Похоже, ей не меньше ста лет!
– Да, ловко вы его накрыли! Первым же выстрелом! С треском! Точно шар бильярдный загнали в лузу. Позвольте взглянуть на ваш револьвер?
– Пожалуйста. – Бронислав вытащил из-за мокрого голенища второй пистолет и протянул ротмистру.
– «Мейдзи 26» – оружие японских офицеров. Прекрасный трофей! Неудивительно, что пуля снесла не только всадника, но и лошадь.
– А вы, Владимир Карлович, тоже, смотрю, обзавелись оружием иностранного производства? Разрешите полюбопытствовать? – в свою очередь поинтересовался Васильчиков.
– Да, да, конечно. – Фаворский расстегнул вторую, деревянную, кобуру и передал пистолет поручику. – Австрийский «Манлихер». Он совсем не дорогой, и в отличие от револьвера при перезарядке не нужно каждый раз извлекать патроны из барабана. Достаточно сменить обойму. А ведь иногда этих самых секунд и не хватает.
– Это уж точно, – согласился Васильчиков.
Продолжая обсуждать особенности оружия ближнего боя, офицеры приблизились к экипажу. Под деревом, не сводя глаз с начавшего приходить в сознание захваченного преступника, с маузером в правой руке сидел полицейский. Левая рука Каширина была наскоро замотана куском белой материи, явно оторванном от края платья барышни, и покоилась на обвязанной вокруг шеи перевязи.
– Вы ранены, Антон Филаретович? – взволнованно спросил Фаворский.
– Да, пуля-дура… задела, окаянная, вот и покалечила… кровища ручьем хлестала! Насилу справился. Что поделаешь? Такая, Владимир Карлович, у нас с вами работа, – кряхтя и охая, многозначительно и важно объяснялся сыщик.
– Жаль, что так вышло, а я-то думал, что все остались целы и невредимы. Ну да ладно. Главное – чтобы кость оказалась цела, а там, даст бог, заживет. А я смотрю, студентик-то наш очухался. Ну, что, господин беглый каторжник, допрыгался? Зубы-то обломал? Это тебе не легковерных курьеров в упор расстреливать! Здесь боевые офицеры! Так что вставай, руки назад. Вот так! – Ротмистр замкнул на его запястьях ручные цепочки.
– А что, второй супостат ушел, что ли? Или вы его прямо там кончили? – поправляя здоровой рукой сползающий металлический панцирь, поинтересовался Каширин.