Маскарад в стиле ампир
Шрифт:
— Он заплатил за неделю вперед.
— Благодарю, Буллион. Еще одна просьба — сегодня вечером я хотел бы снять отдельную гостиную для обеда.
Лицо Буллиона сморщилось в жалобную гримасу.
— Извините, сэр, должен вас разочаровать. У нас маленькое заведение. Есть только одна гостиная — для фермеров и прочего простого люда и Большая Гостиная, где собираются знатные постояльцы, вроде вас. Можно подать обед в ваши комнаты, это не трудно. Или накрыть стол в Большой Гостиной, в углу, и отгородить ширмой — впечатление как от отдельной гостиной, право
Хартли подумал о молодой прелестной даме, которую встретил у гостиницы, когда та выходила из экипажа, и сказал:
— Нет нужды прятать меня в угол, Буллион, я сяду лицом к стене, чтобы никому не портить настроение своей физиономией. — Это заявление было встречено громким лающим смехом хозяина. — Но если вы не против посадить меня ближе к леди Крифф и ее спутнику, то сочту себя премного обязанным. Как я понимаю, леди не из этих мест?
— Шотландия, — ответил Буллион, кивая на регистрационный журнал. Он огляделся, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто, слегка прикрыл рот рукой и добавил доверительно: — Но она связана с этими местами. Комнаты для них заказала леди Марчбэнк, жена старого лорда Марчбэнка. Ему принадлежит половина этого графства. Имеет своего представителя в парламенте и все такое прочее. Влиятельный человек этот старикан.
— Странно, что леди Крифф не остановилась у Марчбэнков.
— Я этого не знаю. Думаю, что есть причина, — он многозначительно 'подмигнул, но Хартли все равно ничего не понял.
В вестибюле появилась женщина с красным лицом, в большом белом переднике.
— Надо подбросить дров, Буллион, огонь совсем гаснет, а Вилф занят в конюшне.
Буллион робко улыбнулся и со словами «хорошая у меня жена» поспешил на кухню.
Мистер Хартли стал подниматься в свой номер, не переставая удивляться, почему леди Крифф не воспользовалась гостеприимством Марчбэнков.
Вскоре Джереми Буллиону стало ясно, что под его крышей остановились не одна, а двое сиятельных особ. Не успел мистер Хартли зайти в свои апартаменты, как прибыл его экипаж, запряженный четверкой прекрасных лошадей. Стройный молодой лакей с важным видом потребовал комнат для своего хозяина мистера Хартли.
Узнав, что господин прибыл в гостиницу раньше его, он разразился истерическими возгласами.
— Подумать только, а меня не оказалось на месте, чтобы проветрить комнаты и приготовить ванну. Проклятие! Меня надо высечь кнутом. Как он тут без меня?
— Вы его лакей, я полагаю? — спросил мистер Буллион, на которого бурный взрыв эмоций молодого слуги не произвел должного впечатления.
Мотт поклонился.
— Имею честь, сэр, состоять при мистере Хартли в качестве его преданного слуги и доверенного компаньона на период длительного путешествия. Мое имя Мотт.
Буллион отрекомендовался и протянул для рукопожатия руку.
Мотт без энтузиазма слегка дотронулся до кончиков его пальцев и быстро отдернул ладонь.
— Мой хозяин давно уже здесь?
— Минут десять, не больше. Мотт вздохнул с облегчением.
— Значит, он еще не начал переодеваться. Нам нужна будет
Буллиону предстояло решить трудную задачу. С одной стороны, нужно было оказать всяческое почтение знатному гостю, с другой — Мегги не потерпит, чтобы вмешивались в ее работу на кухне.
— Лучше поговорить с поваром, — сказал Буллион уклончиво.
— Да, я так и сделаю. А пока не покажете ли ваши отдельные гостиные, дорогой Буллион?
— Мистер Хартли уже распорядился на этот счет. Мотт презрительно поджал губы.
— Надеюсь, комната не выходит на запад? Мой господин любит, чтобы портьеры не были задернуты, я бы не хотел, чтобы солнце светило ему в глаза.
— Это не проблема, — ответил Буллион, имея в виду мрачную, скорее пещеру, чем комнату, где обедали посетители и куда луч солнца не проникал уже так давно, что все забыли, когда это было. Заросли тисовых деревьев предохраняли от солнца лучше любого занавеса.
— Ладно. А теперь будьте любезны, скажите, как попасть к моему хозяину.
— Последний этаж налево. Желтые апартаменты.
— Не забудьте о горячей воде, — напомнил Мотт и зашагал наверх, сгибаясь под тяжестью дорожной корзины, в которой, по-видимому, было постельное белье его хозяина и полотенца.
Буллион покачал головой, дивясь причудам господ и их слуг. «С Хартли придется нелегко, — подумал он, — но его напористый слуга еще хуже».
Оставив Буллиона внизу, Мотт сразу изменил выражение лица и, когда вошел в номер, капризный тон и нарочито вычурная походка мгновенно исчезли. Он опустил плетеную корзину на пол и сказал:
— Ну, вот мы и добрались. Видел уже Стенби?
— Нет, но он остановился здесь на неделю, — ответил Хартли. — Почему ты задержался, Рудольф?
— Колесо отлетело, едва мы отъехали от Лондона.
— Не верю. Небось хотел оторваться от назойливых провожатых.
— Уилби увязался, пришлось ускользнуть. Старик Буллион уверен, что он имеет дело с лакеем: я разыграл перед ним сцену. Обещает горячую воду для ванны.
— К черту ванну. Где вино?
— Сейчас принесут. А вот и оно!
Впуская в комнату слугу с ящиком вина, он изобразил на лице глупейшую улыбку.
— Смотри, не растряси бутылки, парень, а то поднимется осадок. С таким прекрасным вином нужно обращаться осторожно. Открыть бутылку, господин? — спросил он Хартли.
— Сделай любезность, Мотт, и отблагодари юношу. Он славный малый.
Мотт дал слуге щедрые чаевые. На комоде стоял поднос с фужерами.
— Они называют эти уродливые стаканы фужерами для вина! — воскликнул Рудольф презрительно. — Мы такие и в кухне не употребляем.
Когда слуга ушел, он открыл бутылку, наполнил фужеры и передал один Хартли.