Маскарад
Шрифт:
К тому времени, когда он уходит в дом, чтобы поговорить по поводу пойманной рыбы, я надеваю одну из его футболок и уже успеваю слепить ему сэндвич. Он разговаривает с мужчинами, которые потрошат и чистят рыбу в раковине, а потом приходит ко мне и садиться за стол.
Я подношу ему тарелку.
Он приподнимает обильно намазанный маслом хлеб и смотрит на внутренности: толстые ломтики сыра переложенными слоями помидоров. Поднимает на меня взгляд и ухмыляется. — Пижонская еда?
Я улыбаюсь в ответ.
— Точно.
Он откусывает большой кусок.
— Измельченный
— Спасибо, — говорю я любезно.
Я сажусь рядом с ним и наблюдаю, словно волчица, которая в любой момент готов броситься на его защиту. «И горе тому, кто попытается причинить ему боль», — странная мысль.
Глава 15
День проходит совершенно легко и спокойно. Джерон показывает мне маленькую виллу — комната с зеркальной стеной и тренажерами, гостевая спальня, две ванные комнаты, кухня, кладовая, столовая, веранда и наша спальня, в которой главное место занимает огромная кремовая кровать с противомоскитной сеткой, висящей над ней подобно облаку.
— Очень романтично, — со мешком говорю я.
— Москиты съедят тебя живьем без сетки. Они ужасны, и это единственный недостаток этого места. Ты должна прежде чем сядет солнце распылить немного спрея обязательно.
— О’кэй.
Мы плаваем сначала просто так, а потом одеваем ласты и трубку. Вода настолько прозрачная и чистая, совершенно спокойный день, Джерон показывает мне почти все виды фантастически разноцветных рыб и всю морскую фауну.
Наступает вечер, и мы стоим на пляже, смотря на закат, небо становится почти фиолетовым. Это незабываемо красиво, Джерон держит меня за руку.
— А что происходит после заката? — спрашиваю я.
— Обнаженность, — говорит он с улыбкой.
Я смеюсь.
— Как много обнаженки?
— Очень много.
Джерон делает на мангале рыбу, которую поймали мужичины. Она сочная, вкусная и замечательный способ, чтобы насытить свой голод. После еды я принимаю душ. Вода кажется солоноватой. Потом мы сидим на пляже опрысканные спреем от москитов, пьем ром и разговариваем.
— Послушай, — останавливаю я его, потому что мне кажется, что вдалеке я слышу звуки музыки.
— Это вечеринка на материке, — отвечает он.
— Вау, так далеко и слышно?
— Иногда, когда ветер дует в эту сторону можно даже услышать собачий лай.
— Правда?
— Ты хочешь пойти? — спрашивает он.
— На вечеринку?
— Да.
— Конечно, я хочу пойти на вечеринку на Багамах, — с энтузиазмом отвечаю я.
— Ладно, — соглашается он.
— Мы вот так просто вломимся к ним на вечеринку?
Он улыбается.
— Тебе необходимо научиться островному менталитету. Это не Англия, где ты обязана сообщать людям, что собираешься прийти. Здесь люди просто приходят, когда захотят. Более или менее все на материке знают меня. Обычно я всегда приглашен.
— Великолепно. Я люблю вечеринки.
— В таком случае пошли. Давай.
Я переодеваюсь в яблочно-зеленый топ на бретельках, узкие красные брюки и единственную
— Хорошо выглядишь, Билли, — говорю я своему отражению.
— Выглядишь потрясающе, — вторит Джерон из дверного проема нашей спальни.
Я оборачиваюсь и смотрю на него, он опять одет во все черное. В тусклом свете, выглядит еще больше таинственным и непостижимым. Я подхожу к нему и дотрагиваюсь до его груди, трепещу от чего-то могущественного, но таинственность заставляет меня опустить руку. Страсть к нему не ослабевает только лишь усиливается, становясь все сильнее и сильнее.
— Я не знаю, почему я это делаю.
Он усмехается.
— Я тоже не знаю, но мне нравится, — он проводит указательным пальцем по моей щеке, задумчиво.
Вдруг я начинаю нервничать и слабо улыбаюсь.
— Ты бросаешься в глаза.
— Ты тоже.
Я притворяюсь, что улыбаюсь.
— Я не могу остановиться. А у тебя какое оправдание?
— Такое же, — очень спокойно говорит он без тени юмора в голосе.
Он наклоняет голову и целует (я даже не знаю, смогу ли описать этот поцелуй) он такой перемешанный: мягкий и жесткий, заботливый и яростный, раскрепощенный и еще больше собственнический.
Пару секунд я пытаюсь устоять перед противоречивыми требованиями его поцелуя, но не могу, сдаюсь, и оказываюсь в медленном танце. Но это не мы танцуем, а наши переплетенные души, кружатся сливаясь друг с другом, как будто они стали жидкими. Поцелуй настолько красив и глубок, что аж больно. он отрывается, я касаюсь рта и смотрю на него широко открытыми глазами с каким-то благоговением, чувствуя себя опьяненной. Мой пульс мчится как угорелый.
— Что за черт это было? — шепотом спрашиваю я, еле слышно со страхом.
— Я вырезал свое имя на твоем сердце.
Я смотрю на самого горячего мужчину, которого мне довелось встретить, мужчину, у которого уже есть девушка.
— Какого хрена ты это сделал?
— Потому что ты самая красивая бл*дь вещь, которую я когда-либо видел. И я предъявил на тебя права.
Я не отвожу от него взгляда. Меня подставили, но я все равно иду в расставленную ловушку.
— Как ты можешь такое делать со мной, когда у тебя уже есть девушка? — ненавижу эти ужасные плаксивые ноты, звучащие в моем голосе.
— Иногда вещи не такие, как кажутся.
Какая-то маленькая и хрупкая надежда расцветает в моем сердце. Я хочу ответить с хладнокровным сарказмом, посмеяться и сказать какую-нибудь заезженную фразу, но я не могу. Я не могу вот так разрушить тот момент, когда наши души сплелись друг с другом.
— Что ты имеешь в виду? — шепотом спрашиваю я.
— Однажды, Билли. Однажды я расскажу тебе. Сейчас же: мы идем на вечеринку или нет?
Я глубоко вздыхаю и улыбаюсь, находясь в полу опьяненном состоянии даже без наркоты или от рома, который я пила до этого, я стала такой чувствительной, не знаю.