Маскарад
Шрифт:
— Хочешь попробовать? — предлагает он.
— Нет черт побери. Мне нужны мои руки, — я содрогаюсь даже от одной мысли, залезть рукой в эту дыру.
Он смеется.
— И сколько ты планируешь поймать?
— Возможно, шесть.
— Они такие большие. Зачем нам так много?
— Я хочу отдать их Ноэлю. Гвен делает потрясающий рис с крабами.
— Правда. И она сможет их убить?
— Ага, после того, как очистит. Сначала она содержит их в клетке и кормит водой и кукурузной мукой, для того, чтобы из них вышел весь яд от листьев и ужасных вещей, которыми они питались, и только затем они будут готовы для еды.
Я киваю и направляю
Когда в нашей большой корзине уже находится шесть крабов, возвращаемся домой.
— Хочешь присоединиться ко мне в душе? — спрашивает он.
— Нет.
— Уверена?
— Да. Я просто посижу здесь и подожду тебя, — он направляется в душ, а я же сижу и наблюдаю за ползающими крабами в корзине. Они кажутся мне такими жалкими и обреченными, беспомощно ползающими друг по другу. В конце концов, я не могу этого больше выносить… я ухожу в конец пляжа и переворачиваю корзину. Они вылезают, немного ошеломленные и не двигаются пару секунд, потом быстро приходят в себя, расползаясь в разные стороны. Я сажусь на песок и смотрю на волны, чувствия себя совершенно спокойно.
Через какое-то время Джерон садится рядом со мной.
— Что случилось с моими крабами?
— Я выпустила их на свободу.
— Вижу.
— Думаю, я самое лицемерное существо. Дай мне крабовое мясо, завернутое в пельмень в китайском ресторане, и я слопаю его за милую душу, но покажи мне живого краба, и я стану Матерью Терезой.
— Я всегда тайно заглядывался на Мать Терезу.
— На ее ноги?
— Но не до такой степени.
Я улыбаюсь, но в уголке его рта залегла складка. Он не хочет продолжать разговор, который я начала. Я всю жизнь ненавидела назойливых любопытных. Я всегда считала, что дело личное каждого, как жить и что делать, и никогда не отличалась любопытством, не желая узнавать, чем занимаются другие люди. Даже когда они сообщали мне об этом, мне всегда становилось скучно, и я часто отвечала им в ответ, чтобы это их дело. Но сейчас впервые в своей жизни, я хочу узнать о его делах, а он не хочет делиться со мной этим. «Поделом мне», — полагаю я.
— Ты что-то скрываешь от меня, Джерон?
Он морщится.
— Возможно. Но это не важно.
— Хорошо.
Он крепко обнимает меня, прижимая с усилием к себе. И я вдруг понимаю, что это очень важно. Его секрет очень важный.
— Ты что-то делаешь совместно с Эбени?
Тишина.
— Может быть, — его голос очень тихий.
— Ты не можешь сказать мне?
— Скажу, но не сейчас. Мне нужно доверять тебе, — мой желудок ухает вниз. Каждой клеточкой своего тела я знаю, что он не трус, но мне не нравится то, что он сказал.
— Хорошо.
— Хочешь в джакузи? Я включил его.
Я чувствую тяжесть на сердце, но знаешь, что? Я не собираюсь показывать ему свое дерьмо. Я тут с ним исключительно только ради секса. Все остальное неважно! Но по какой-то странной причине чертовы слезы начинают собираться в уголках моих глазах. Почему?
— Пойдем, — говорю я высоким, радостным голосом, вскакивая на ноги. Не слишком ли высокий голос, Билли? Ты ревнуешь? Нет, бл*дь, я не ревную. И я не в отчаянии. Я не разбита. Просто разозлилась. И разозлилась на секс, которым занимаюсь с ним. И буду занимать до тех пор, пока его член не умрет.
Мы направляемся к джакузи и секс становится диким и злым и, несмотря ни на что, я чувствую потрясающий оргазм.
— Билли?
— Черт с тобой.
Я спешу на кухню и наливаю массивный стакан рома, и выпиваю его, словно молоко. У меня перехватывает дыхание, мне кажется, что я могу сжечь одним своим вздохом все вокруг.
Он стоит в дверях.
— Что гложит тебя?
— Ничего не гложит меня. — Мудак. И сердце вдруг постепенно успокаивается и наступает состояние покоя. Это не его вина, а моя. Я думала, что я свободно могу заниматься сексом, не желая быть собственницей этого мужчины, ревнивой собственницей и сумасшедшей. Но на самом деле я не могу. Я хочу назвать его своим и только своим. Мне не нравится в наших отношениях присутствие Эбени. — Просто оставь меня в покое.
— Это из-за крабов?
— Иди к черту. Не раздражай меня. Я не хочу с тобой разговаривать.
— Хорошо, что ты хочешь? Я хочу поговорить с тобой.
Я начинаю наливать еще один стакан, он подходит и забирает его у меня из рук. Я сердито гляжу ему в лицо.
— Это тебе не нужно.
— Как ты смеешь! — я буквально кричу на него.
— Смею, потому что мне не все равно.
Вот оно — что-то важное! Что-то яркое и настолько живое, сильное, даже лучше, чем химический выброс гормонов происходит у меня в голове. Светится. Горит. На материке мужик трахает проститутку, собака тащит еду из закромов, такси сворачивает, избегая столкновения с автобусом, мужчина покупает девушке выпить. Я смотрю в изумрудные, зеленые глаза Джерона, они полны мучительного блеска.
Ты пожалеешь об этом, Билли Блэк.
Да? Может быть. Возможно, он обманул меня, но с того места, где я стою его глаза чистые и прозрачные, открывающие всю его душу. Просто масса и масса честности. Он хватает меня за руку и притягивает к своему крепкому телу. Странно, я не могу даже представить, его тело мягким.
— Я хочу быть внутри тебя все время, — говорит он.
— И я хочу быть внутри тебя все время, — признаюсь я. Моя рана тут же затягивается, кровотечение останавливается. Ах, вот как ты легко можешь меня исцелить.
Он целует меня. Я отодвигаюсь, хватая ртом воздух, мне следует оставить его в покое, но я не могу. Я не могу оставить его в покое. Мне необходимо узнать правду, даже если она причинит мне боль.
— Кто такая Эбени?
— Ты что, ревнуешь?
— Нет, я бл*дь не ревную.
— Тогда это не имеет значения.
Я смотрю на него исподлобья.
— Я не хочу быть с кем-то, у кого есть подружка.
— Почему?
— Что ты имеешь в виду, почему? Ты знаешь какую-нибудь другую женщину, которая согласна мириться с этим дерьмом?
— Но ты не похожа на других женщин. Ты неординарная, и именно это и привлекло меня в тебе.
— Ладно, я ревную, — кричу я. — Ослепительно ревную. Настолько ревную, что готова выцарапать тебе глаза. Теперь, кто, черт возьми она для тебя?
— Она не моя подружка. Я работаю с ней.
— Ты не продаешь недвижимость, не так ли?
Он улыбается, но грустной улыбкой.
— Ты проницательна.
— Эрин сказала мне, что у них есть здесь поговорка, что твой рот не задерживается ни на одной, поскольку твои ноги несут тебя тут же в другую сторону. Почему ты тогда представил ее, как свою девушку, Джерон?