Маскарад
Шрифт:
— Тихо! Они возвращаются.
Господин Бадья приблизился, неловко улыбнулся и уселся.
— Э-э, — начал он, — это обязательно должна быть именно восьмая ложа? Мы ведь могли бы уговорить кого-нибудь из других лож…
— И слышать не хочу, — отрезала матушка. — Насколько мне известно, в восьмой ложе очень редко появляются зрители.
— Э-э… ха-ха… знаю, это звучит смешно, но с восьмой ложей связана одна старая оперная традиция, само собой, полная ерунда, но…
Надеясь на пущий эффект, он предоставил этому «но» повиснуть в воздухе, однако под матушкиным взглядом беспомощное «но» мигом покрылось
— Видите ли, эту ложу облюбовали привидения, — промямлил господин Бадья.
— Неужели! — изумилась нянюшка Ягг, впрочем, тут же опомнилась: не следует выходить из роли. — Еще судок клецок, сеньор Базилика? И как насчет следующей кружечки пива?
— Ммфммф, — одобрительно промычал тенор, взяв короткий тайм-аут, чтобы указать вилкой на пустую кружку.
Напор матушкиного взгляда не ослабевал.
— Гм, еще раз прошу прощения, — повторил Бадья.
Он и Зальцелла удалились на очередной тайный совет. Из дальнего угла столовой доносились фразы вроде: «Но ведь две тысячи долларов! Одних балетных тапочек на это сколько можно купить!»
Вскоре Бадья опять вынырнул на поверхность. Его лицо было сплошь серым. Матушкин взгляд способен был и не такое сотворить с человеком.
— Э-э… из-за опасности, разумеется, несуществующей, ха-ха, мы… то есть администрация… считает своей обязанностью настоять, то есть вежливо попросить, чтобы вы, если все-таки войдете в восьмую ложу, в общем, вас должен сопровождать… мужчина.
Он слегка пригнулся.
— Мужчина? — переспросила матушка.
— В целях вашей же безопасности, — пискнул Бадья.
— А на безопасность этого бедняги нам ровным счетом наплевать, — пробормотал Зальцелла.
— Мы подумали, возможно, вы не станете возражать, если кто-нибудь из наших работников… — замямлил Бадья.
— Если такая необходимость возникнет, я вполне в состоянии самостоятельно найти себе кавалера, — ледяным тоном парировала матушка.
Вежливый ответ Бадьи застрял у него в глотке, когда он увидел прямо за спиной госпожи Эсмеральды госпожу Ягг. Та улыбалась как полная луна.
— Кто-нибудь желает пудинга? — предложила она.
Нянюшка держала поднос с большим блюдом. Над блюдом витало жаркое марево.
— Силы небесные! — воскликнул Бадья. — До чего же соблазнительно выглядит!
Энрико Базилика поверх горы еды тоже смотрел на блюдо с обалделым выражением человека, которому несказанно повезло, будучи еще живым, вознестись на небеса.
— Мммф!
Там и в самом деле было сыро. А еще, поскольку господин Хвать безвременно скончался, там кишмя кишели крысы.
Камни на вид старые. Само собой, любой камень выглядит старым, сказала себе Агнесса, просто потому, что он камень. Но этот дожил до настоящей старости, превратился в древнюю кладку. Анк-Морпорк существует уже тысячи лет. Другие города строились на глине, камне или суглинке. Но Анк-Морпорк строился на Анк-Морпорке. Новые здания возводились на обломках старых. Строители выламывали там дверь, здесь перегородку, и вот уже на месте прежних спален появлялись погреба.
В сгущающемся мраке ступеньки перешли во влажные плитки.
У всего этого такой готически-романтический вид, подумала Пердита.
Вид
Но если кто-то это место использовал, не впотьмах же он рыскал? Во мраке она принялась ощупывать камни, и ее догадка вскоре подтвердилась, В стенной нише обнаружились свеча и коробок спичек.
Этот факт стал чем-то вроде отрезвляющего душа как для Агнессы, так и для Пердиты. Кто-то здесь пользуется прозаическим коробком спичек с ухмыляющимся троллем на этикетке и этой совершенно обычной свечой. Пердита предпочла бы пылающий факел. А Агнесса… она сама не знала, что бы предпочла. Но если кто-то таинственный является сюда, поет древним камням, призраком ходит сквозь стены и не исключено, что убивает людей… хочется чего-то более шикарного и стильного, чем коробок спичек с ухмыляющимся троллем. Потому что только убийца может пользоваться столь прозаическими предметами.
Агнесса зажгла свечу и вместе с Пердитой продолжила путь во мрак.
Шоколадный Восторг С Особым Кремом-Секретом пошел на ура и таял на глазах.
— Еще, господин Зальцелла? — любезно предложил Бадья. — Первый класс, а? Я должен поздравить госпожу Скобу.
— Следует заметить, блюдо не лишено некоторой пикантности, — заметил главный режиссер. — Вам добавить, сеньор Базилика?
— Мммф.
— Госпожа Эсмеральда?
— Не откажусь, — матушка передала свою тарелку.
— Здесь определенно есть корица, — заметил переводчик. Рот его обрамляла коричневая каемка.
— Да, и, пожалуй, немного муската, — согласился Бадья.
— А я думал… это кардамон? — поднял бровь Зальцелла.
— Нежное и в то же самое время острое, — взгляд Бадьи слегка затуманился. — И забавным образом… согревающее.
Перестав жевать, матушка бросила подозрительный взгляд на тарелку. Потом понюхала ложку.
— Мне это, э-э… только кажется или блюдо и вправду горячит? — спросил Бадья.
Зальцелла вцепился в подлокотники. На лбу у него заблестели бисеринки пота.
— А не открыть ли нам окно? — проговорил он. — Я чувствую себя немного… странно.
— О, пожалуй, — согласился Бадья. Зальцелла приподнялся, но вдруг на его лице мелькнуло озабоченное выражение. Он резко сел.
— Наверное, я еще чуточку отдохну. Как-то я… разволновался, — сказал он.
— О боги, — выдохнул переводчик. Казалось, его шею объяло легкое облачко пара.
Базилика вежливо похлопал своего помощника по плечу, издал бодрое бурчание и принялся делать призывные жесты в направлении полуопустошенного блюда с шоколадным пудингом.
— Мммф? — произнес он.
— О боги, — повторил переводчик.
Палец господина Бадьи прошелся по воротничку. По щекам хозяина Оперы заструился пот.
Оставив всякую надежду добиться какой-либо помощи от сраженного коллеги, Базилика деловито потянулся вилкой к блюду, ловко подцепил его и подтащил к себе.
— Э-э… да, — промямлил Бадья, стараясь не смотреть на матушку.
— О да… воистину, — словно из неведомой дали, выдохнул Зальцелла.
— О боги. — Глаза переводчика увлажнились. — Аи! Меу деус! Дио мио! О годен! Д'зук ф'т! Ааго-рахаа!