Маскарад
Шрифт:
Но кто-кто, а Агнесса не ведьма. Это можно было утверждать со всей определенностью. Глубоко вздохнув, она вернулась в балетный зал.
Куда ни посмотри, во всех направлениях тянулись бесчисленные ряды ее отражений.
С трудом сделав несколько шагов, Агнесса, провожаемая удивленными взглядами танцовщиц, крутнулась вокруг своей оси и принялась хватать рукой воздух в поисках дверной ручки.
Недосып, сказала она себе. И общее перевозбуждение. Кроме того, ей и делать-то тут нечего. Во всяком случае, сейчас, когда она знает, кто такой Призрак.
Ну конечно. Призраку не нужны никакие потайные
Господин Бадья постучал в дверь кабинета господина Зальцеллы.
— Войдите, — откликнулся приглушенный голос.
В кабинете не было никого, но в дальней стене располагалась еще одна дверь. Бадья опять постучал, после чего затряс дверной ручкой.
— Я в ванной, — ответил Зальцелла.
— Ты в приличном виде?
— Я полностью одет, если вы про это. Там, случаем, ведро со льдом не принесли?
— Так это ты его заказывал? — виноватым голосом спросил Бадья.
— Да.
— Я, э-э, забрал его к себе в кабинет, чтобы засунуть туда ноги…
— Ноги? Но почему именно… ноги?
— Э-з… Я, знаешь ли, отправился пробежаться по городу, сам не знаю зачем, почему-то вдруг захотелось…
— И?..
— И на втором круге у меня башмаки загорелись.
Послышалось плескание, приглушенное бормотание, после чего дверь распахнулась, и в проеме показался Зальцелла в фиолетовом халате.
— А сеньора Базилику связали? — спросил он, капая на пол.
— Он сейчас репетирует с герром Трубельмахером.
— С ним… все в порядке?
— Послал на кухню за закуской. Зальцелла потряс головой.
— Поразительно.
— А переводчика заперли в буфет. Разгибаться он наотрез отказывался.
Бадья осторожно присел. Он был в мягких шлепанцах.
— А… — начал Зальцелла.
— Да?
— А эта жуткая женщина — с ней что?
— Госпожа Ягг показывает ей Оперу. Да, да, я слаб! Но на кону были две тысячи долларов, не забывай!
— Наоборот, я постараюсь как можно быстрее забыть, — сказал Зальцелла. — Обещаю никогда больше не вспоминать об этом ужасном обеде, если вы, со своей стороны, тоже о нем забудете.
— О каком-таком обеде? — невинно переспросил Бадья.
— Отлично.
— Однако нельзя отрицать, эффект она производит поразительный…
— Понятия не имею, о ком вы.
— Теперь-то мне понятно, откуда у нее такое богатство…
— О чем вы! У нее же лицо как топорище!
— Говорят, королева Изириель Клатчская страдала от косоглазия, что не помешало ей поменять четырнадцать мужей, и это только по официальным данным. Кроме того, она слегка прихрамывала…
— Я думал, она умерла добрых двести лет назад!
— Я говорю о госпоже Эсмеральде.
— Я тоже.
— По крайней мере, постарайся быть вежливым с ней во время приема перед сегодняшним представлением.
— Попытаюсь.
— Очень надеюсь, что две тысячи — это только начало. Каждый раз, выдвигая ящик стола, я обнаруживаю там новые счета! Такое впечатление, мы должны всем!
— Опера — вещь дорогая.
— Кому ты это говоришь? И только я собираюсь завести бухгалтерскую книгу, как происходит
— В опере?
Голос звучал приглушенно, поскольку доносился из полуразобранного механизма органа.
— Отлично, а теперь послушаем си второй октавы.
Чей-то волосатый палец надавил на клавишу. Раздался прерывистый стук, после чего из механизма донеслось звонкое «дзынь».
— Проклятье, сорвалась с колка… подожди… ну-ка, еще раз…
Нота прозвенела чисто и сладкозвучно.
— А-атлична, — раздался победоносный голос человека, прячущегося в развороченных внутренностях органа. — А сейчас подкрутим колок…
Агнесса приблизилась. Громоздкая фигура за органом повернулась и одарила ее дружелюбной улыбкой — гораздо более широкой, чем среднестатистическая. Обладатель данной улыбки весь порос рыжим волосом, и хотя при посещении отдела ног ему явно не повезло, зато, когда началась распродажа рук, он был первым в очереди. И в качестве бонуса получил губы.
— Андре? — слабо позвала Агнесса. Органист выпутался из механизма. В руке он держал сложного вида деревянный брусок со струнами.
— О, привет, — сказал он.
— А… а… кто это? — пробормотала Агнесса, пятясь от первобытного органиста.
— О, это библиотекарь. Не думаю, что его как-нибудь зовут. Он просто библиотекарь Незримого Университета, но что гораздо важнее, по совместительству он еще и тамошний органист. И так случилось, что у них орган джонсоновский [7] , прям как наш. И библиотекарь любезно поделился с нами кое-какими запчастями…
— У-ук!
— Прошу прощения, одолжил нам кое-какие запчасти.
7
Бергольд Статли («Чертов Тупица») Джонсон — самый известный (в самом отрицательном смысле) анк-морпоркский изобретатель и провозвестник эпохи Анти-Возрождения. Отличался полным отсутствием математических дарований, и также каких-либо полезных навыков, не говоря уже об абсолютной неспособности уловить суть проблемы, что, однако, ни разу не встало на пути его жизнеразрушающего творчества. Вскоре после возведения достославной Рухнувшей башни в Щеботане Б. С. («Ч. Т.») Д. обратился к миру музыки, в частности к большим органам и механическим оркестрам. Его творения и по сей день периодически встречаются на всяческих распродажах, дешевых аукционах, а чаще всего на свалках.
— Он в самом деле умеет играть на органе?
— Размаху его рук можно только позавидовать.
Агнесса расслабилась. Библиотекарь не производил впечатления агрессивного существа.
— О, — сказала она. — Ну… думаю, это естественно. В нашу деревню иной раз заглядывали шарманщики, так вот у них часто была с собой такая миленькая маленькая обезь…
Раздался сокрушительный аккорд. Орангутан, воздев вторую лапищу, вежливо помахал пальцем перед носом Агнессы.
— Он очень не любит, когда его называют обезьяной, — объяснил Андре. — А ты ему понравилась.