Маски любви

Князева Людмила

– А как ты смотришь на это? – Дастин метнул перед улегшейся в постель Клер фотографии и довольно долго любовался выражением ее лица. Борьба была непростой: наконец, актриса Ривз, исполняющая роль всесильной повелительницы, победила взбешенную женщину.

– Мило. – Сказала она, стряхивая с одеяла фотографии. – Ступай. Ты заговорил меня. Уже поздно и чудовищно хочется спать. Напомни Полю, чтобы не забыл выключить свет у ворот. – Она зевнула и повернулась спиной к Дастину.

– Мне надо сто тысяч баксов и возвращение в редакцию с победным маршем.

– Шутишь. Как папарацци ты ничего не стоишь, да и как модель… Я бы на твоем месте не стала предлагать эти снимки в «Плейбой». – Клер

повернулась, приподнявшись на локтях. – Ты далеко не первый, кто вздумал развлечься подобным образом. Обычно я плачу не больше двадцати штук. Все знают, что мой «дурашка» Дик выше всей этой грязи. У него совсем другие проблемы. Чековая книжка в тумбочке. Будь добр, подай мне, – второй ящик слева.

– Я все же думаю, что твой «дурашка» заплатит больше, чтобы эти снимки не попали в самые скандальные издания. Статью я уже написал. Знаешь, как называется? «Одна из моих шлюх. Заметки профессионала». – Развернувшись на каблуках, Дастин поспешно направился к двери. Ему в спину полетели баночки с кремом и площадная брань, свидетельствующая о том, что крошка Клер в полном экстазе.

Сука! – процедил сквозь зубы Дастин и сплюнул на египетский ковер ручной работы, устилавший холл.

Ему очень хотелось побить стекла в окнах, смахнуть на пол оставшиеся на столах блюда, а еще лучше – сунуть голову Клер в бурлящий вином фонтанчик и держать до тех пор, пока ее выпученные от ужаса глаза, глядящие сквозь розовый мускат, не остекленеют.

– Пшел вон, ублюдок! – Оттолкнул Дастин услужливо поспешившего к нему охранника автостоянки. У мулата застряла в горле заготовленная фраза, и он лишь махнул рукой в сторону «шевроле», припаркованного к самым воротам виллы. Большинство гостей уже разъехалось. Нырнув на сиденье автомобиля, Дастин врубил оглушительную музыку и резко рванул с места.

… В полдень следующего дня Дастин Морис покинул Лос-Анджелес. С фотокамерой через плечо, в легком спортивном костюме, он был похож на студента, возвращающегося домой после каникул.

Стюардесса «Боинга» приветливо улыбалась симпатичному пассажиру, пившему лишь минеральную воду и задумчиво листавшему каталог выставки «Роковые спутники обреченных».

4

Они завтракали на террасе, как бывало только в те дни, когда оба супруга оказывались дома. В последнее время это случалось не часто. Через неделю Берт собирался возобновить тренировки, прерванные сражением с травмами. Уже на следующий день после возвращения из санатория «Кленовая роща» он усиленно навалился на свои тренажеры, проводя по полдня в полуподвальной комнате, совмещавшей функции кладовой и спортзала.

Небольшой дом под Лозанной они смогли купить три года назад, когда Берт Уэлси, заключив контракт с командой «Ренетон», взял второе место на «Гран-при Канады» в Монреале. Для всех это было настоящей неожиданностью, особенно для главного пилота команды Жана Барнези, претендовавшего на лидерство и ставшего с тех пор весьма ревнивым соперником Берта.

После скитаний по арендованным квартирам собственный дом был не просто радостью, он знаменовал новый этап семейной жизни, ставшей, наконец-то, на прочные, устойчивые рельсы.

Мона целый месяц разъезжала по окрестностям Женевского озера с агентами по продаже недвижимости, стараясь примирить не слишком большие материальные возможности с экстравагантными потребностями.

Мона родилась в актерской семье, и хотя ее родители не сделали значительной карьеры и не достигли материального благосостояния, она считала себя созданной для звездной высоты. Уже в школе девушка отнюдь не считалась гадким утенком, а в шестнадцать лет сбежала со своей подружкой в Голливуд попытать счастья. Родители

к тому времени давно разошлись. Мать, певшая комические куплеты в ресторанном шоу и активно пытавшаяся найти спутника жизни, вздохнула с облегчением, когда Мона сообщила, что нашла хорошую работу на киностудии. На самом же деле она стала содержанкой пятидесятилетнего Рона Дениса – хозяина фирмы холодильных установок, известной на калифорнийском побережье.

До того как встретиться с Бертом, Мона прошла суровую жизненную школу, самым печальным эпизодом в которой была ее страсть к человеку, оказавшемуся сутенером. Однако именно Хилл познакомил Мону с помощником режиссера запускавшегося на «Каламбия пикчерз» триллера, и тот предложил хорошенькой старлетке попробоваться на эпизодическую роль.

Уже на пленке оказалось, что Мона не просто симпатичная обаяшка. Ее неординарная красота обладала некой горьковатой изюминкой. Никто не знал, что своеобразная пластика высокой и очень худой девушки объясняется перенесенным ею в детстве нервным заболеванием. В тех случаях, когда Мона начинала волноваться, ее движения в результате мышечного напряжения становились резкими и угловатыми, как у марионетки. Руки и ноги казались особенно длинными, а фигура приобретала патологическую хрупкость. Девятнадцатилетняя Мона как нельзя лучше подходила для роли героини триллера – затравленной маньяком, доведенной до сумасшествия девушки. В ее огромных голубых глазах застывало выражение запредельного ужаса, так что оператору удалось сделать эффектные кадры с силуэтом преступника, отраженным в зеркальных зрачках. Особую ценность приобрела шевелюра Моны – тяжелая копна густых каштановых волос, обладавших какой-то подвижной нервозностью. Отдельные пряди искусно высветлили, брови и ресницы окрасили в светло-золотистый тон, придав взгляду дополнительную сумасшедшинку.

Этот облик, получивший широкую известность после выхода фильма, стал визитной карточкой Моны Барроу. Фильм «Молчание» был выдвинут на «Оскара» по трем номинациям. Девятнадцатилетняя дебютантка стала «лучшей исполнительницей женской роли», начав кинокарьеру с самой высокой точки. Не удивительно, что ярко вспыхнувшая звезда вскоре померкла.

На счету двадцатилетней актрисы имелось несколько ролей, очень похожих на первую, но менее интересных. Неудачный роман с одним из партнеров кончился печально – Мона пристрастилась к наркотикам. Ее пресс-агент изо всех сил старался сделать так, чтобы информация не просочилась в прессу, но девушку угораздило устроить шумный скандал на фестивальной презентации и «засветиться» перед любопытными объективами.

Ни у кого не оставалось сомнений, что «звездочка» избрала самый банальный вариант для своего творческого некролога – очень многие молодые дарования, вырвавшиеся внезапно на голливудский небосклон, не выдерживали испытания славой и искушения вседозволенностью. Моне чудом удалось заключить контракты с косметической фирмой «Нью-Вест» на съемки в рекламных роликах и журнальные фотографии.

Подготовив новую серию парфюмерии, связанную со спортивной тематикой, съемочная группа «Нью-Вест» отправилась в Монако, приурочив работу к гонкам «Формулы-1».

Рекламу мужского дезодоранта и массажного крема «Ренетон», названного в честь знаменитой гоночной команды, предполагалось снимать на фоне соревнований, для чего фирма «Нью-Вест» заключила контракт с директором команды Флавио Бриалоне, а один из болидов должен был провезти по трассе рекламный щит новой парфюмерной серии.

Это были тяжелые дни для Моны. Неотступно следовавший за своей подопечной менеджер пристально следил за тем, чтобы девушка не сорвалась. Она злилась, тщетно пытаясь приглушить нарастающую нервозность седативными таблетками.