Шрифт:
Котикова Мария Вячеславовна
Маски
Память. Странная вещь эта память. Помнишь одно, забываешь другое. И так всю жизнь... И бесконечное число перерождений... Но самое неприятное не это...
Обиды больнее, а, следовательно, помнятся лучше и дольше почти любого радостных событий, которые обычно растворяются в тумане других воспоминаний. Это жизнь. А жизнь безжалостна, и если в ней случилось что-то невообразимо ужасное, то оно не забудется никогда...
Китсуне... Почти вечные... Не бывающие откровенными... Скрывающие
Маски. И лица скрытые за ними. Еще один атрибут умения пустить пыль в глаза, закружить в пестроте двусмысленности, недоговоренности и ласковых, нежных слов... Так говорят.
Я же... Я видела их лица без масок. Всего один раз. И этот раз - мое самое страшное воспоминание из детства. Красивые, совершенные лица, искаженные злобой... Человеческие лица, несущие на себе несмываемый отпечаток звериной сущности. Острые лисьи уши, белоснежные клыки, горящие ненавистью глаза... Нечеловеческие такие. Жуткие в своей дикой красоте.
Но за что можно ненавидеть шестилетнего ребенка. Я не знаю. Или не хочу понимать. Хотя жажда силы, особенно запретной, сопровождается этим чувством. И как таковой ребенок здесь совершенно не при чем. Просто так получилось...
И этим ребенком стала...я. Вот так. Легко и просто. Глупая, наивная девчонка, очарованная ими, их сладкими, как мед, льстивыми речами и обещаниями. Почти ставшая заветной жертвой силе, которая дарует могущество.
Почти поплатившаяся за это жизнью. Если бы не случай. Если бы не те, кто похитили меня, не были бы Отступниками, посягнувшими на Владыку Радужной Империи. Кара за это - смерть. Всем, кто решился на такое. Без разбора. Таков закон, как я узнала потом. Владыка священен для китсуне, ибо он единственный закон и власть той страны. Истина в последнем своем воплощении. Безжалостный и милосердный. Как смерть.
Меня же спасли. Вернули к родителям, домой. С уговором.
Смешно! Лица тех, кто причинил мне зло, я помню до мельчайших деталей, а о тех, кто спас, почти ничего. Только маски да лисьи хвосты. Черные.
И спустя десять лет я еду к ним. Таков уговор за спасенную жизнь.
Я еду в Великую Империю фальшивых улыбок, скрытых цветными масками лиц и спрятанных в рукавах широких одежд кинжалов, кои часто находят в спинах врагов. Как людей, так и китсуне. Я еду туда, где нет лютых морозов, тонких узоров на стеклах окна, цветов вереска и беспокойного Северного моря. Я еду к тому, кого боятся, ненавидят и почитают.
К Владыке Империи, чьей женой мне предстоит стать в месяц листопада...
(Из дневника княженки Лады,
месяц вереска, 15 день белой луны).
Путь через Сиреневые горы труден и опасен, особенно если тебе не благоволит Горный Хозяин. Вечный страж всех горных дорог и троп. Люди, которые когда-либо встречали его по той или иной причине, говорят, что его глаза затягивают словно омуты. Что за его спиной стоят все те, кто умер или пропал в горах. Что по одному его слову они растерзают и уничтожат непрошенных гостей, но щедро наградят чистых сердцем и душой. Его плащ - все туманы мира. А улыбка внушает священный ужас. Первобытный. Захлестывающий с головой. Только вот не всегда можно видеть эту улыбку. Только те, кто прогневил Хозяина, удостаиваются ее. Но еще реже можно увидеть, как его губы складываются в странную полуулыбку. Обнадеживающую и придающую силы. Жаль, что ее удостаивались лишь единицы. Но это все не главное. Для путников и странников важнее другое. Без покровительства Хозяина горные тропы превращаются в смертельную ловушку, а удача кажется навсегда забывает о своих подопечных. Но жертв не принимает Хозяин. Во всяком случае - кровавых. И поэтому те, кто сейчас шли через горы оставили свой дар в самом начале пути. И он был принят. А как иначе назвать исчезнувшую у них на глазах кружевную шаль, повязанную на веточку сирени. Подарок не самому Хозяину, но его супруге - Хъозяйке. И это-то поважнее было милости ее мужа. Ведь ради радости и
Их было всего четверо. Ничтожно мало для такого опасного путешествия. Но если учесть, что это не вся правда, то можно сказать, что даже четверо людей - это безумно много. Но речь не об этом... А о том, насколько странной была эта компания - молодая девушка лет шестнадцати на вид, пожилая женщина и двое мужчин. Удивительно... Особенно для этой местности - границы владений двух рас - уже не владения людей, но еще и не китсуне. Чужая земля. Ничейная. Тут властвуют разбойники, грабители и убийцы. Так уж повелось... Только мало кто знает, что разбойничья шайка лишь прикрытие для горной деревни, где можно встретить представителей всех рас. Китсуне, орки, русалки, феи, наяды, люди... Не перечесть всех! Не рассказать... Да и не важно это сейчас. Ведь все считают это место, не без участия воли Горного хозяина, опасным. Не без основания, конечно! Как же иначе? Ведь сказки и легенды не слагаются на пустом месте. А тем более - такие! Здесь и правда когда-то орудовала шайка бандитов. Давно... Но никто не знает, что она уже лет сто пятьдесят как канула в лету. И поэтому до сирх пор караваны и путники ходят по дорогам Сиреневых гор с огромнейшей осторожностью. Мало ли... Ведь другого пути в Радужную Империю, страну китсуне нет. И вряд ли появится. Этого не надо прежде всего самим многохвостым лисам...
Но даже если бы разбойники существовали на самом деле, то этих людей не тронули бы. Потому что они находятся под защитой слишком сильной, чтобы рисковать жизнью. Даже если ты охотник за наживой и тебе сам черт не брат. Даже если ты почти Бог или Богиня. Ни к чему связываться с Первыми в прямом смысле этого слова. Жить-то хочется...
И зная это усталые путники на не менее уставших лошадях спокойно любовались окружающей их местностью. Зачем волноваться, если беда не то, что не найдет к ним дорогу, но и обойдет по огромной кривой. Пока что...
А природа ощущала приближение скорой осени. И не было ей дела ни до чего. Потому что у нее своя жизнь и свои проблемы. В данном случае покрасоваться перед такими редкими гостями...
Кое-где, не иначе, чтобы порадовать путников, начали желтеть белоствольные тонкие, похожие на юных девушек, березы и могучие, словно древние воины, тополя. То там, то здесь можно было увидеть алые пятна ягод игривой бузины и гордой рябины. Сине-зеленые ели развесили свои колючие лапы наподобие шалашей словно бы говоря - 'Отдохни под ними! Ведьмы так тебе рады!', а высокие сосны тянулись к небу свои мохнатые ветви, которые так трудно достать обычному человеку, и нежились в последних солнечных лучах уходящего лета.
Пахло хвоей и какими-то лесными цветами так, что кружилась голова, и казалось, что сине-сиреневые в белах шапках снега горы танцуют вместе с кружевными облаками. Красивы Сиреневые горы. Но что делать, если сердце тоскует и жаждет другой красоты? Что рвется душа назад в те места, которые покинуты насовсем? Когда стирается из памяти обратная дорога словно бы кто-то закрашивает эти воспоминания белой краской?
Вот и немолодая женщина, даже сказать можно бабушка, настолько испещрено морщинами было лицо ее, все вздыхает да охает... Оглядывается назад.
– Не вздыхай так Няня. Не у тебя одной сердце кровью обливается...
Пушистые ресницы прикрыли на мгновение лавандовые глаза, скрывая от мира мелькнувшую в них боль. Даже не так... Не мелькнувшую, а скрывшуюся на самом дне души...
– Да где ж это видано, чтоб девицу отдавали чудовищам?!
– сердито вскричала та, которую назвали Няней.
– Дитятко молодое, на потеху отданное иродам проклятущим...
Насупились и посильнее втянули в плечи голову, едущие впереди мужчины. Видно, не в первый раз они слышат подобные речи... Но сделать ничего не могут. Совсем. Потому что не их то была воля и желание отдать девицу лисам. Вернее, их Императору - самому жестокому и беспощадному среди китсуне.